наши общие ошибки.
Мы не знали, что делать с этим новым миром, где на мужчину нельзя полагаться только потому, что он – мужчина.
Не было никаких гарантий.
Мы не готовы были зачинать детей от анонимной спермы. Мы хотели, чтобы у наших детей были отцы. Пусть удаленные, но любящие и заботливые.
А мужчины нанесли ответный удар – и не в надежде, что это изменит счет в их пользу, а так – из вредности.
Они заявили: «Раз вы такие взрослые, умные и независимые, раз вы наши начальницы, раз вы не выходите за нас замуж и даете нам в долг – не думайте, что мы вам за это не отомстим».
Давным-давно женщины договорились, что до официального скрепления отношений не будут заниматься с мужчинами любовью. Иначе те не признают собственных детей.
А сейчас, похоже, мужчины договорились, что ни секс, ни отношения нам, девушкам, так просто не достанутся. Мы должны за них платить.
Хочешь мужа, который не ненавидит тебя за то, что ты успешнее его – бери на содержание послушного мальчика, который за награду будет служить тебе верно и преданно.
И опять женщины смотрят на мужчин сверху вниз, как на детей, которые в новых шубах извалялись в теплом гудроне.
Никакого равенства полов. Женщины умнее.
Но есть, конечно, и другие женщины.
Такие, что позволяют бить и насиловать собственных дочерей. И не всегда это несчастные хрупкие создания с болезненной страстью к мучителю. Обыкновенно это здоровые, как щенок кавказской овчарки, тетки, которые, если что, могут в ответ огреть распустившего руки мужика сковородкой.
Они не помешаны на сексе, сцены их семейной жизни страшны и прозаичны: мадам смотрит телевизор, а месье, в пьяной коме, валяется в коридоре. Он пропил зарплату мадам.
Но при том, что таких мадам можно с голыми руками выпускать на неприятеля, единственная их слабость – так называемый мужчина в доме. При всей грубости жизни, при том, что такие семьи похожи на зверинец с обезумевшими животными, есть тут некая ускользающая тонкость, необъяснимая чуткость и беззащитность душевной организации, которая при отсутствии малейшего толка от мужа нуждается в почти мифическом присутствии мужчины, его тела, запаха, настроения.
Нормальная женщина хочет мужчину, чтобы рожать от него детей. Нормальная женщина любит детей больше всего на свете, а эта, из зверинца, собственных детей ненавидит. Она позволяет мужику бить их лицом об стол, закрывает глаза на то, что девочкой-подростком овладевает пьяная тварь, с которой у нее лично секса не было годами.
Мужчина для такой женщины – заявление. Он нужен ей, как некоторым дамам – известная сумочка от фирмы «Гермес». И сумочка, и муж не стоят усилий, на них потраченных, но этим теткам ведь так важно сообщить обществу, что у них все в порядке. Они – как все.
Я бесконечно восторгаюсь моей знакомой Катей. Она – торжество эволюции над средой.
Мать Кати – пьяница. Симпатичная, глупая пьяница, которая по своему назначению недалеко ушла от обыкновенной вши: мама перескакивала с места на место, пила кровь тех, у кого жила, а потом ее травили керосином, вычесывали и вытряхивали.
Мать нарожала четверых детей неведомо от кого. Детей воспитывала бабушка. Была еще и тетка – старшая сестра матери. Та произвела на свет троих, но она была работящая баба – у нее даже имелся свой маленький гешефт, на который трудились все родственники.
Бабушка отдала тетке и детскому дому свою квартиру, переехала в коммуналку.
Позже бабушке, опекунше четверых, государство выделило хоромы на окраине Москвы – в них и переехали всем кагалом.
Катя полюбила и вышла замуж. За человека много старше ее, но красивого, интеллигентного, талантливого и обеспеченного. И перебралась к мужу.
В квартире с ее сестрами и кузенами осталась тетка и муж тетки – бездарность и лентяй моложе ее на десять лет.
Муж ни с того ни с сего начал бить сестер Кати. Бить и даже кое на что намекать. Может, так он говорил миру: живу с женщиной, у которой характер, как у Гитлера, и весит она больше автомобиля. Я ненавижу молодых красивых девочек, которые ходят тут кругами! Получи, мокрощелка, за мою жизнь!
Разговоры ни к чему не привели. Тетка обзывала сестер бл…
Катя с избитой сестрой ходила в милицию. Милиция улыбалась и твердила, что девушки ошиблись.
Но сестра уже училась на юриста, и ее преподаватель, знаменитый адвокат, позвонил такому великому человеку, что милиционеры завели дело едва ли не по памяти. Звонили Кате и просили прощения.
Теперь она выселяет тетку с мужем из своей квартиры. Чтобы духу их не было рядом с ее сестрами.
Тетка считает Катю неблагодарной сучонкой. Ведь она позволяла ей на себя работать, убирать квартиру, нянчить младших ребят. И что получила взамен?
Тетка – толстая женщина с усами и с огромной задницей. Собственных отпрысков ненавидит – любит только младшую сестру своего мужа.
Катю и тетку воспитывал один и тот же человек – их бабушка. Водила их в церковь – она всю жизнь была набожной. Одна дочь пьет, другая – подкладывает племянниц под своего мужа. Жизнь устроена чертовски странно. Из одной и той же грядки растут розы, крапива, репей и картошка.
И все зависит лишь от того, как ты используешь данный тебе судьбой стартовый капитал.
Я вижу мать Кати – суховатую блондиночку. Тетку – страшилу с таким большим животом, что под ним можно прятаться от дождя. И красавицу Катю, изящную, хорошо одетую, сверкающую от чистоты, рядом с загорелым лысым мужем, на которого оглядываются все женщины.
Семья.
Иногда я не понимаю чувства юмора Господа Бога. Слишком тонко.
В тот раз из кафе мы вышли немного грустные. Помнится, еще за чашкой чаю я благодарила мою родню за то, что уже в двадцать лет они дали мне отличный практический урок. Верить никому нельзя – особенно если есть что делить.
Я даже сказала, что самым близким людям доверяю на девяносто процентов. Но уже в машине задумалась. Аня? Верю ей бесконечно. Самый порядочный человек в моей жизни. Саша? У Саши отсутствует ген, ответственный за подлость. Я же видела ее в деле. Достоинство врожденное, безусловное.
Я сидела в машине и бормотала:
– Спасибо, господи, что ты нашел меня достойной такого счастья, что в моей жизни есть хорошие люди, и даже мужчина есть, и дом, и я люблю свою работу! У меня есть все!
Не нужен повод, чтобы почувствовать себя счастливой. Счастье – состояние души.
Саша с Никитой не встречались до тех пор, пока Саша не узнала, что беременна. Тест она купила на всякий случай.
– Круто! – обрадовалась я. – Или не круто?
Саша со стеклянными глазами сидела у себя дома на диване.
– Такое счастье, что меня сейчас на части порвет, – сказала она телевизору. – Даже больно.
– А Никита?
– Ну, скажу я ему. Мне все равно. Честно. Он отец, ребенок его, но пусть делает что хочет.
Никита тут же предложил Саше пойти за него замуж. Она отказалась.
И мы не сразу догадались, как сильно он обиделся.
Он хотел быть мужчиной. С его точки зрения, он сделал все, как следует.
А его предложение не просто отклонили (может, этому он был и рад) – им пренебрегли. Не оценили.
Его вдохновила роль защитника, отца семьи, основы основ.
