на место». Когда такси остановилось, Матье ощущал себя естественным союзником Лолы. Но он не мог о ней думать иначе, чем в прошедшем времени. Когда он входил в кафе, ему казалось, что сейчас он будет защищать доброе имя покойной.
Можно было подумать, что Борис не шелохнулся с того момента, как ушел Матье. Он так и сидел: понурив плечи, открыв рот и сжав ноздри. Ивиш что-то оживленно говорила ему на ухо, но замолчала, как только увидела Матье. Матье подошел и бросил связку писем на стол.
– Вот они, – сказал он.
Борис взял письма и быстро спрятал их в карман. Матье недружелюбно посмотрел на него.
– Это было не очень трудно? – спросил Борис.
– Совсем не трудно; только дело в том, что Лола не умерла.
Борис изумленно поднял на него глаза.
– Лола не умерла... – глупо повторил Борис.
Он еще больше поник и казался подавленным. «Черт возьми, – подумал Матье, – он уже начал к этому привыкать».
Глаза Ивиш сверкали.
– Я так и знала! – воскликнула она. – Что с ней было?
– Простой обморок, – напряженно ответил Матье.
Они замолчали. Борис и Ивиш медленно переваривали новость. «Какой фарс», – подумал Матье. Наконец Борис поднял голову, глаза его остекленели.
– Это... это она вернула вам письма? – спросил он.
– Нет. Она была еще без сознания, когда я их взял. Борис сделал глоток коньяка и поставил рюмку на стол.
– Вот как! – воскликнул он, как бы обращаясь к самому себе.
– Она сказала, что с ней это случается после наркотиков и что вы сами это знаете.
Борис не ответил. Ивиш, казалось, взяла себя в руки.
– Что еще она сказала? Она, должно быть, всполошилась, когда увидела вас у изножья кровати? – спросила она.
– Не очень. Я сказал, что Борис испугался и попросил меня о помощи. И, естественно, я пришел посмотреть, что же случилось. Запомните это, – сказал Матье Борису. – Постарайтесь не запутаться. А потом попробуйте незаметно положить письма на место.
Борис провел рукой по лбу.
– Я не могу... – сказал он. – Она для меня мертвая.
Матье все это надоело.
– Она просила, чтобы вы сразу же пришли к ней.
– Я... я думал, что она умерла, – как бы извиняясь, прошептал Борис.
– Ну так вот, она не умерла! – раздраженно воскликнул Матье. – Возьмите такси и поезжайте к ней. Борис не пошевелился.
– Вы слышите? – спросил Матье. – Это очень несчастная женщина.
Он потянулся, пытаясь схватить Бориса за руку, но тот отчаянным рывком высвободился.
– Нет! – закричал он так громко, что женщина на террасе обернулась. Он продолжал тише, с вялым, но неодолимым упрямством: – Я туда не пойду.
– Но со вчерашней ссорой покончено, – удивленно сказал Матье. – Она обещала, что об этом не будет и речи.
– Да что мне вчерашняя ссора! – сказал Борис, пожимая плечами.
– Так в чем же дело?
Борис зло посмотрел на него.
– Она мне внушает ужас.
– Потому что вы решили, что она умерла? Послушайте, Борис, возьмите себя в руки, вся эта история смахивает на дурную комедию. Вы ошиблись, вот и все: с этим покончено.
– А я считаю, что Борис прав, – живо возразила Ивиш. Голос ее приобрел непонятную Матье интонацию. – Я... на его месте поступила бы так же.
– Вы что, не понимаете? Так он действительно доведет ее до гибели.
Ивиш покачала головой, у нее было мрачное, рассерженное лицо. Матье бросил на нее неприязненный взгляд. «Она его настраивает против Лолы», – подумал он.
– Если он к ней вернется, то только из жалости, – сказала Ивиш. – Нельзя от него этого требовать: невозможно представить себе что-нибудь более отвратительное, даже для нее.
– Пусть он хотя бы попытается ее увидеть. А там станет ясно.
Ивиш нетерпеливо скривилась.
– Кое-что вы просто не в состоянии понять, – сказала она.
Матье в нерешительности замолчал, и Борис использовал это преимущество.
– Я не хочу ее видеть, – упрямо заявил он. – Для меня она мертва.
– Но это глупо! – воскликнул Матье. Борис мрачно посмотрел на него.
– Я не хотел вам говорить, но если я ее увижу, то должен буду к ней прикоснуться. А уж этого, – с отвращением добавил он, – я не смогу.
Матье ощутил свою беспомощность. Он устало смотрел на два жестоких полудетских лица.
– Что ж, – предложил он, – тогда немного подождите... пока сотрутся ваши воспоминания. Обещайте мне, что вы увидитесь завтра или послезавтра.
Борис вздохнул с облегчением.
– Хорошо, – сказал он ненатурально, – пусть будет завтра.
Матье чуть не сказал ему: «По крайней мере позвоните и предупредите, что вы сегодня не сможете прийти». Но он сдержался, подумав: «Он все равно этого не сделает. Позвоню сам». Он встал.
– Мне нужно идти к Даниелю, – обратился он к Ивиш. – Когда будут результаты? В два часа?
– Да.
– Хотите, я зайду узнать их?
– Нет, спасибо, зайдет Борис.
– Когда я вас увижу?
– Не знаю.
– Сразу же пошлите мне письмо по пневматической почте, чтобы я узнал о результате.
– Хорошо.
– Не забудьте, – сказал он, удаляясь. – Пока!
– Пока! – разом ответили оба.
Матье спустился в полуподвал кафе и заглянул в телефонный справочник. Бедная Лола! Завтра Борис, безусловно, снова пойдет в «Суматру». «Но этот день, который она проведет в ожидании!.. Не хотел бы я быть на ее месте».
– Дайте, пожалуйста, Трюден 00-35, – попросил он толстую телефонистку.
– Обе кабины заняты, – ответила она. – Вам придется подождать.
Матье ждал, он видел через две открытые двери белый кафельный пол туалетной комнаты. Вчера вечером он стоял перед другой дверью с надписью «Туалет»... Странное любовное воспоминание.
Его переполняла обида на Ивиш. «Они боятся смерти, – сказал он себе. – Напрасно они стараются быть свеженькими и чистенькими, у них мелкие, гнусные душонки, потому что они всего боятся. Боятся смерти, болезни, старости. Они цепляются за свою молодость, как умирающий за жизнь. Сколько раз я видел, как Ивиш ощупывает лицо перед зеркалом: она уже трепещет от мысли, что у нее появились морщинки. Они проводят время, пережевывая свою молодость, они строят только краткосрочные планы, как будто им осталось жить всего лишь пять или шесть лет. А потом... Ивиш говорит, что потом она покончит с собой, но я спокоен, она никогда не осмелится: они будут бесконечно ворошить прах. В конечном счете у меня морщины, у меня крокодиловая шкура, утратившие гибкость мышцы, но мне еще жить и жить... Я уже думаю, что именно мы были молодыми. Мы хотели изображать из себя настоящих мужчин, мы были смешными, но, может, единственное средство спасти свою молодость – это не забывать ее?» И все-таки ему было не по себе, он чувствовал, что наверху они, голова к голове, шепчутся, они сообщники, и, что ни
