Ивиш не ответила, и Матье с облегчением услышал ее легкие удалявшиеся шаги. Он не видел, как она уходила, но шум шагов стих и у него защемило в груди. Лола сделала шаг вперед и крикнула:
– Передайте ему, что он ошибся адресом! Передайте ему, молод он еще меня дурачить!
Она повернулась к Матье: у нее по-прежнему был странный и невидящий взгляд.
– Ну? – сурово сказала она. – Валяйте.
– Послушайте, Лола!.. – начал Матье.
Но Лола вновь засмеялась.
– Я не вчера родилась, – смеясь, сказала она. – Да уж! Мне уже не раз говорили, что я ему в матери гожусь. Матье подошел к ней.
– Лола!
– Он сказал себе: «Эта старуха без ума от меня и будет только счастлива, если я ее надую, она еще мне скажет спасибо». Нет, он меня не знает! Он меня не знает!
Матье схватил ее за руки и потряс, как сливу, а она, смеясь, все кричала:
– Он меня не знает!
– Заткнитесь! – грубо крикнул Матье.
Лола успокоилась и в первый раз, казалось, его увидела.
– Валяйте!
– Лола, – спросил Матье, – вы действительно заявили на Бориса в полицию?
– Да. Что вы хотите мне сказать?
– Деньги украл я! – выпалил Матье.
Лола безучастно смотрела на него. Он вынужден был повторить:
– Это я украл у вас пять тысяч франков.
– А! – сказала она. – Вы! Она пожала плечами:
– Но хозяйка его видела.
– Как она могла его видеть, если это был я?
– Она его видела, – огрызнулась Лола. – Он тайком поднялся ко мне в семь часов. Она его пропустила, потому что я ее об этом попросила. Я его ждала весь день, а через десять минут, как я вышла, он проник в номер. Должно быть, он следил за мной из-за угла и поднялся, увидев, как я ушла.
Она говорила тускло и быстро, голос ее выражал несокрушимую уверенность. «Можно подумать, что она сама себя в этом уверяет», – обескураженно подумал Матье. Он сказал:
– Послушайте, в котором часу вы вернулись к себе?
– Первый раз? В восемь.
– Так вот, деньги были еще в сундучке.
– А я вам говорю, что Борис был в номере в семь.
– Может, и был, наверное, он пришел повидать вас. Но вы ведь не заглядывали в сундучок?
– Заглядывала.
– В восемь часов?
– Да.
– Лола, будьте откровенны, – сказал Матье. – Я же знаю, что не заглядывали. Я это точно знаю. В восемь часов ключ был у меня, и вы не могли открыть сундучок. Даже если вы обнаружили пропажу в восемь, то, по-вашему, выходит, что вы ждали полуночи, чтобы прийти ко мне? В восемь часов вы спокойно загримировались, надели красивое черное платье и отправились в «Суматру». Не так ли?
Лола настороженно на него поглядела.
– Хозяйка его видела.
– Да. Но в сундучок-то не заглянули. В восемь часов деньги еще были там. Я пришел в десять и взял их. У конторки была старуха консьержка, она меня видела и может это подтвердить. Вы заметили пропажу только в полночь.
– Да, – устало сказала Лола. – В полночь. Но это не имеет значения. В «Суматре» мне стало дурно, и я вернулась. Я легла в постель и взяла сундучок. Там были... там были письма, которые я хотела перечитать.
Матье подумал: «И правда, письма. Почему она хочет скрыть, что их у нее украли?» Они помолчали; время от времени Лола раскачивалась взад-вперед, как человек, спящий стоя. Наконец она будто очнулась.
– Так это вы меня обокрали?
– Я.
Она коротко засмеялась.
– Приберегите вашу трепотню до суда, раз уж вам угодно схлопотать полгода вместо него.
– Полноте, Лола, какой интерес мне рисковать свободой ради Бориса?
Она скривила рот.
– Откуда я знаю, как вы его там обрабатываете?
– Но это же глупо! Послушайте, клянусь вам, это я: сундучок был у окна, под чемоданом. Я взял деньги и оставил ключ в замке.
Губы Лолы дрожали, она нервно мяла сумочку.
– Вы все сказали, что хотели? Тогда позвольте мне уйти.
Она собиралась пройти к двери, но Матье остановил ее:
– Лола, вы н е х о т и т е дать себя переубедить.
Лола плечом оттолкнула его.
– Разве вы не видите, в каком я состоянии? За кого вы меня принимаете, думаете, я поверю вашим сказкам? «Сундучок был под чемоданом, у окна», – повторила она, передразнивая Матье. – Борис здесь был, неужели вы думаете, что я этого не знаю? Вы договорились, что сказать этой старухе Лоле. Пропустите меня! – грозно пророкотала она. – Пропустите!
Матье хотел взять ее за плечи, но Лола отскочила назад и попыталась открыть сумочку; Матье вырвал ее и бросил на диван.
– Хам! – выкрикнула Лола.
– Там серная кислота или револьвер? – улыбаясь, спросил Матье.
Лола задрожала всем телом. «Ну вот, – подумал Матье, – нервный срыв». Казалось, будто он видит зловещий и нелепый сон. Но ее нужно было убедить. Лола перестала дрожать. Она забилась в угол у окна и следила за ним сверкающими бессильной ненавистью глазами. Матье отвернулся: он не страшился ее ненависти, но на этом лице была такая нечеловеческая мука, что он был потрясен.
– Сегодня утром я был у вас в номере, – настойчиво твердил он. – Я взял ключ в вашей сумочке. Когда вы проснулись, я собирался открыть сундучок. У меня не было времени положить ключ на место, это и навело меня на мысль вернуться вечером к вам в номер.
– Не трудитесь, – ледяным тоном процедила Лола, – я видела, как вы вошли сегодня утром. Когда я с вами заговорила, вы не дошли даже до кровати.
– Я в первый раз зашел... – Лола усмехнулась, и он нехотя добавил: – ...из-за писем.
Она его как будто не слышала: совершенно бесполезно было говорить ей о письмах, она могла думать только о деньгах, ей необходимо о них думать, чтобы разжечь в себе ярость, это последнее прибежище. Наконец она едко сказала:
– Все дело в том, что вчера вечером Борис попросил у меня именно пять тысяч франков, понимаете? Кстати, из-за этого мы и поссорились.
Матье почувствовал свое бессилие: было очевидно, что виновным мог быть только Борис. «Я должен был это предвидеть», – удрученно подумал Матье.
– Не утруждайте себя, – со злой улыбкой сказала Лола. – Я с ним все равно разделаюсь! Если вам удастся заговорить зубы судье, я с ним разделаюсь по-другому, вот и все.
Матье поглядел на сумочку, лежавшую на диване. Лола тоже поглядела на нее.
– Он просил деньги для меня, – признался Матье.
– Да. А книгу он днем тоже для вас украл? Он похвастался этим, когда мы танцевали.
Она резко остановилась и вдруг с угрожающим спокойствием заключила:
– Впрочем, ладно! Так это вы меня обокрали?
