– Да, я.
– Что ж, верните мне деньги.
Матье озадаченно молчал. Лола добавила с торжествующей иронией:
– Верните мне их сейчас же, и я заберу свое заявление.
Матье не ответил. Лола заключила:
– Хватит. Я все поняла.
Она взяла сумочку, и он не попытался ей помешать.
– А это ведь тоже не доказательство, если бы они у меня и были, – с усилием сказал он. – Борис мог бы мне их передать.
– Я у вас не об этом спрашиваю. Я просто прошу их мне вернуть.
– У меня их нет.
– Вот как? В десять вы меня обокрали, а в полночь у вас уже ничего нет? Очень мило.
– Я отдал деньги.
– Кому?
– Этого я вам не скажу. Он быстро добавил:
– Но не Борису.
Лола, не ответив, заулыбалась; она направилась к двери и он ее не остановил. Он подумал: «Ее полицейский участок на улице Мартир. Я пойду туда объясниться». Но, когда он увидел со спины эту высокую черную фигуру, которая двигалась со слепой неминуемостью катастрофы, он испугался, подумав о сумочке, и предпринял последнюю попытку.
– Хорошо, я скажу, для кого это: для мадемуазель Дюффе, моей подруги.
Лола открыла дверь и вышла. Он услышал, как она закричала в прихожей, и сердце его чуть не выпрыгнуло из груди. Внезапно она снова появилась, вид у нее был безумный.
– Там кто-то есть! – выкрикнула она. Матье подумал: «Это Борис».
Но это был Даниель. Он с благородным видом вошел и поклонился Лоле.
– Мадам, вот пять тысяч франков, – сказал он, протягивая конверт. – Извольте убедиться, что это действительно ваши деньги.
Матье одновременно подумал: «Его прислала Марсель» и «Он подслушивал под дверью». Даниель с удовольствием подслушивал под дверью, чтобы подготовить свое эффектное появление.
Матье спросил:
– Разве она...
Даниель жестом успокоил его:
– Все в порядке.
Лола смотрела на конверт недоверчиво и тупо, как крестьянка.
– Там пять тысяч франков? А как я узнаю, что они мои?
– Вы не записали номера купюр? – спросил Даниель.
– Еще чего!
– Ax, мадам, – с упреком сказал Даниель, – всегда надо записывать номера.
Матье внезапно осенило: он вспомнил удушливый запах «Шипра» и затхлости, исходившие от сундучка.
– Понюхайте их, – предложил он.
Лола некоторое время колебалась, потом резко схватила конверт, разорвала его и поднесла ассигнации к носу. Матье боялся, что Даниель расхохочется. Но Даниель был необычайно серьезен, он смотрел на Лолу с нарочитым пониманием.
– Так что? Вы принудили Бориса их вернуть? – спросила она.
– Я не знаю никого по имени Борис, – сказал Даниель. – Подруга Матье поручила мне принести их ему. Я бегом примчался сюда и случайно услышал конец вашего разговора, за что прошу прощения, мадам.
Лола оцепенела, руки ее повисли вдоль тела, левой она сжимала сумочку, правая судорожно впилась в банкноты; вид у нее был взволнованный и недоумевающий.
– Но зачем вы это сделали? – резко спросила она. – Что для вас значат пять тысяч франков? Матье невесело усмехнулся.
– Увы,немало. И мягко добавил:
– Теперь надо забрать ваше заявление. Или, если хотите, сообщите в полицию обо мне.
Лола отвернулась и быстро сказала:
– Я еще не подала заявления.
Она с сосредоточенным видом застала посреди комнаты, потом проговорила:
– Там были еще письма.
– У меня их больше нет. Я их взял для Бориса сегодня утром, когда он решил, что вы умерли. Это меня и натолкнуло на мысль вернуться и взять деньги.
Лола смотрела на Матье без ненависти, но с огромным удивлением и некоторьм интересом.
– Вы у меня украли пять тысяч франков! – сказала она. – Это... просто смешно.
Но глаза ее быстро погасли, лицо ожесточилось. Она страдала.
– Я ухожу, – сказала Лола.
Они молча посторонились. На пороге она обернулась.
– Если он ничего не сделал, то почему он не приходит?
– Не знаю.
Лола коротко всхлипнула и прислонилась на минутку к дверному косяку. Матье шагнул к ней, но она снова взяла себя в руки.
– Как вы думаете, он вернется?
– Думаю, да. Они не способны давать другим счастье, но они также не способны бросать, это для них еще труднее.
– Да, – сказала Лола. – Да. Ну что ж, прощайте.
– Прощайте, Лола. Вам... вам ничего не нужно?
– Нет.
Она вышла. Они услышали, как за ней закрылась дверь.
– Кто эта пожилая дама? – спросил Даниель.
– Это Лола, подруга Бориса Сергина. Она тронутая.
– Оно и видно, – сказал Даниель.
Матье почувствовал себя неловко, оставшись с ним наедине; ему казалось, что внезапно он снова поставлен перед своей виной. Она была здесь, напротив, живая, она жила в глубине глаз Даниеля, и кто знает, какую форму она приняла в его капризном и вычурном сознании. Даниель был явно настроен воспользоваться моментом. Сегодня он выглядел церемонным, дерзким и мрачным, как в свои самые скверные дни. Матье почувствовал неприязнь и посмотрел на Даниеля. Тот был бледен.
– Ты выглядишь отвратно, – сказал Даниель с нехорошей улыбкой.
– Я о тебе сказал бы то же самое, – парировал Матье. – В хорошенькую историю мы влипли. Даниель пожал плечами.
– Ты пришел от Марсель? – спросил Матье.
– Да.
– Это она вернула деньги?
– Они ей не нужны, – уклончиво сказал Даниель.
– Не нужны?
– Нет.
– Скажи, есть ли у нее по крайней мере средство...
– Об этом речь уже не идет, мой дорогой, – сказал Даниель. – Это уже дело прошлое.
Он приподнял левую бровь и насмешливо, будто через воображаемый монокль, посмотрел на Матье. «Если он хочет меня чем-нибудь ошеломить, ему не помешало бы унять дрожь в руках».
Даниель небрежно сказал:
– Я женюсь на ней. Мы решили оставить ребенка.
