Хильда. Рассказывать нечего. Всюду тишина. Только скотина мычит от страха.
Чей-то голос. А погода хорошая?
Хильда. Не знаю.
Голос. Ты не взглянула на небо?
Хильда. Нет. (Пауза.) Я собрала солому, чтобы сделать постели для больных. (Двум крестьянкам.) Помогите мне!
Они укладывают больного на соломенную подстилку.
Вот. Теперь этого.
Делают то же.
И эту.
Они подымают старую женщину, которая начинает всхлипывать.
Не плачь, прошу тебя. Не расстраивай их. Перестань, бабушка, не то они все заплачут вместе с тобой.
Старуха (всхлипывая). Там мои четки... (Показывает на пол, где она лежала.)
Хильда (рассердившись, берет четки и кидает ей на колени). Держи! (Успокаивается и говорит более мягким тоном.) Молись же, молись! Лучше молитва, чем слезы, — шуму меньше. Нет, погоди, нельзя и молиться и плакать! (Вытирает старухе глаза своим платком.) Вот, утри слезы. Хватит. Не плачь, говорю тебе. Мы не виновны, и бог не вправе нас карать.
Старуха (по-прежнему всхлипывая). Ох, дочка... Ты знаешь, у него на все есть право.
Хильда (резко). Будь он вправе карать невинных, я тотчас же предалась бы дьяволу.
Все вздрагивают, смотрят на нее. (Пожимает плечами и прислоняется к колонне. Минуту стоит, уставившись в пустоту, словно завороженная каким-то воспоминанием. Затем внезапно произносит с отвращением.) Тьфу!
1-я женщина. Хильда, что с тобой?
Хильда. Ничего.
Женщина. Ты так умела возвращать нам надежду!..
Хильда. Надежду? На кого? На что?
Женщина. Если ты отчаешься, и нас всех охватит отчаяние.
Хильда. Хорошо. Но слушайте меня. (Она вздрагивает.) Здесь холодно. Вы — единственное тепло на свете. Вы должны прижаться друг к другу и ждать.
Голос. Ждать чего?
Хильда. Пока не станет теплее. Мы терпим голод и жажду. Нам страшно, нам плохо, но самое важное — согреться.
Женщина. Хорошо. Прижмись ко мне. Подойди ко мне ближе!
Хильда не трогается к места. Женщина подымается и идет к ней.
Она мертва?
Хильда. Да.
Женщина. Упокой, господи, душу ее.
Хильда. Упокой, господи? (Короткий смех.) Господу она не нужна.
Женщина. Хильда, как смеешь ты так говорить?
Шум в толпе.
Хильда. Перед смертью она увидела ад. Вдруг приподнялась, рассказала о своем видении и тут же умерла.
Женщина. Никто не сидит возле покойницы?
Хильда. Нет. Может, ты пойдешь?
Женщина. Ни за какие блага на свете.
Хильда. Хорошо. Я сейчас к ней вернусь. Дай мне только немного согреться.
Женщина (обращаясь к толпе). Помолимся, братья мои. Вымолим прощение бедной покойнице, увидевшей ад. Может, ее ждут вечные муки. (Становится на колени поодаль.)
Монотонный шум молитвы. Появляется Гёц и глядит на Хильду, которая по-прежнему стоит, прижавшись к колонне.
Хильда (вполголоса). Молить о прощения! А что ты должен нам прощать? Это ты должен просить прощения у нас! Не ведаю, какую ты уготовил мне судьбу, а покойницу я совсем не знала. Но если ты ее осудишь, мне не нужны твои небеса. Неужто думаешь, за тысячу лет в раю я позабуду застывший в ее глазах ужас? Презираю твоих дурацких избранников, которые смеют радоваться, пока в аду страдают обреченные на муки, а бедняки мыкают горе на земле. Я с людьми, с ними и останусь. Ты можешь заставить меня умереть без священника, ты можешь внезапно призвать меня к своему суду; мы еще поглядим, кто кого будет судить. (Пауза.) Она любила его. Всю ночь она стонала, звала его к себе. Но чем он ее приворожил, этот ублюдок? (Внезапно обращается к присутствующим.) Если хотите молиться, молитесь о том, чтобы пролитая в Риги кровь пала на голову Гёца.
Голос. Гёца?
Хильда. Он один виноват.
Голос. Пусть господь покарает Гёца, незаконнорожденного!
Гёц (с коротким смешком). Что ни делаю, Добро или Зло, всегда вызываю ненависть. (К одному из крестьян.) Кто она?
Крестьянин. Но это же Хильда!
Гёц. Какая Хильда?
Крестьянин. Хильда Лемм. Ее отец — самый богатый мельник в деревне.
Гёц (с горечью). Вы слушаетесь ее, как пророка. Она сказала, чтобы вы молились о каре для Гёца, и вы тотчас же стали на колени.
Крестьянин. Просто мы ее очень любим.
Гёц. Она богачка, а вы ее любите!
Крестьянин. Она больше не богата. В прошлом году должна была принять постриг, но был голод, она отказалась от своего обета и стала жить среди нас.
Гёц. А чем она завоевала вашу любовь?
Крестьянин. Живет как монахиня, лишает себя всего, помогает всем...
Гёц. Да, да. Все это и я могу. Должно же быть что-нибудь еще?
Крестьянин. Я ни о чем другом не знаю.
Гёц. Ни о чем другом? Странно!
Крестьянин. Она... она добра.
Гёц (начинает хохотать). Добра? Спасибо, приятель, ты меня просветил. (Удаляется.) Если верно, что она делает Добро, я возрадуюсь этому, господи, возрадуюсь, как должно. Да приидет царствие твое, не важно где, не важно — благодаря ей или мне. (Глядит на нее враждебно.) Живет как монахиня? А я? Разве я не живу, как монах? Что сделала она такого, чего не сделал я? (Подходит к Хильде.) Здравствуй! Знаешь ли ты Катерину?
Хильда (вскакивая). Зачем ты меня спрашиваешь? Кто ты?
Гёц. Ответь мне, ты ее знаешь?
