«гонка вооружений», вам знакомо?
Теперь он пёр бульдозером, будто продавец в магазине. Надо бы придержать его. Я задумчиво глотнул из бокала и сказал:
— Ну как же. Дуайт Эйзенхауэр. Конечно, мне знакомо такое понятие. Я и сам был его частью, если вы еще не забыли.
— Со всем моим уважением, мистер Лэнг, вы были всего лишь ничтожной его частью. Слишком ничтожной — простите меня за такие слова, — чтобы иметь представление о том, частью чего вы были.
— Что ж, вам виднее.
— Попробуйте-ка угадать: какой из мировых предметов потребления самый важный? Настолько важный, что от него зависит производство и сбыт всего остального. Нефти, золота, продовольствия. Ну как? Угадали?
— У меня такое чувство, что вы сейчас скажете, будто это оружие.
Вульф перегнулся через стол — на мой взгляд, слишком резко и чересчур близко.
— Именно, мистер Лэнг. Это крупнейшая мировая индустрия, и любое правительство любой страны об этом знает. Если вы политик и если вам вдруг вздумалось перейти дорогу военной индустрии, в любом ее проявлении, вы перестанете быть политиком уже на следующее утро. А может случиться и так, что утром вы не проснетесь совсем. И неважно, пытаетесь вы провести закон о регистрации владельцев огнестрельного оружия в штате Айдахо или хотите остановить продажу истребителей Ф-16 иракским ВВС. Вы наступаете им на ногу, они наступят вам на голову. Точка.
Вульф откинулся на спинку стула, утирая вспотевший лоб.
— Мистер Вульф. Я понимаю, насколько странными могут казаться вам многие вещи здесь, в Англии. Я понимаю, что мы, должно быть, кажемся вам нацией деревенщин, для которых слова «горячий» и «холодный» означают лишь то, что течет у них дома из крана. Пусть так, но я должен сказать вам, что вы далеко не первый, от кого я слышу подобные вещи.
— Вы можете дослушать до конца? — вмешалась вдруг Сара, и я даже слегка подпрыгнул от гневных ноток в ее голосе. Когда я решился взглянуть на нее, она пристально, не отрываясь, смотрела мне прямо в глаза, и губы ее были плотно сжаты.
— Вы когда-нибудь слышали о «блефе Столтого»? — спросил Вульф.
Я снова перевел взгляд на него:
— Столтого… нет, не думаю.
— Неважно. Так вот, Анатолий Столтой был генералом Красной армии. Начальником Генерального штаба при Хрущеве. Всю свою жизнь он занимался только тем, что пытался убедить США, будто у русских ракет в тридцать раз больше, чем у нас. В этом заключалась его работа. Труд всей его жизни.
— Ну и как? Получилось?
— Для нас — да.
— Нас?…
— В Пентагоне прекрасно знали, что все это чушь, от начала до конца. Да-да, знали. Что ничуть не помешало им воспользоваться этим блефом как предлогом для наращивания вооружений — самого крупного из всех, что видел мир.
Возможно, это из-за вина, но мысли мои беззастенчиво тормозили, и я никак не мог взять в толк, к чему он все-таки клонит.
— Что ж, — сказал я. — С этим ведь надо что-то сделать, правда? Так, куда же я это дел свой ежедневник? Ага, вот, в следующую среду вас устроит?
Со стороны Сары донеслось легкое шипение. Ну и пусть. Возможно, по части дерзости я слегка перебрал, но, черт возьми, зачем мне вся эта лабуда?
Вульф на мгновение прикрыл глаза, видимо набираясь терпения из неведомого мне источника. И затем очень медленно спросил:
— Что, по вашему мнению, нужно военной индустрии больше всего на свете?
Я исполнительно поскреб макушку:
— Заказчики?
— Война, — ответил он. — Конфликт. Беспорядки. Ну вот вам пожалуйста. Да здравствует теория!
— Я понял. Вы пытаетесь убедить меня, что войну в Заливе развязали производители оружия?
Честное слово, я изо всех сил старался быть учтивым.
Вульф ничего не ответил. Он просто сидел, чуть склонив голову набок, и смотрел на меня так, словно сомневался: «А действительно ли это тот, кто мне нужен?» У меня-то на этот счет не было абсолютно никаких сомнений.
— Нет, серьезно, — не унимался я. — Вы на это намекаете? Мне правда очень важно знать, что вы думаете. Я хочу разобраться, в чем тут дело.
— Вы видели тот сюжет по телевизору? — неожиданно спросила Сара. — Про «умные» бомбы, ракеты «Патриот» и все такое?
— Видел.
— Производители оружия, Томас, вставляют этот сюжет в рекламные ролики и крутят на всех оружейных выставках, по всему миру. Люди гибнут, а они используют их смерть в рекламных целях. Это грязно и отвратительно.
— Да, согласен. Наш мир — довольно жуткое местечко, и, конечно, было бы лучше перебраться жить куда-нибудь на Сатурн. Но какое отношение это имеет конкретно ко мне?
Покуда Вульфы обменивались многозначительными взглядами, я отчаянно пытался скрыть ту огромную жалость, что испытывал к этой парочке. Судя по всему, эти двое с головой погрязли в теории заговора, и впереди их ждет одна лишь скукотища из газетных вырезок и поездок на конференции, на которых собираются такие же маньяки. И что бы я ни сказал, с выбранного курса им уже не свернуть. Так что самым лучшим решением будет отстегнуть им пару фунтов на ножницы с клеем и двигать к себе домой.
Я как раз прикидывал, как бы попристойнее сформулировать предлог для ухода, когда Вульф вдруг потянулся к своему портфелю. Открыв его, он вынул пачку больших глянцевых фотографий.
Верхнее фото он протянул мне. Я взял.
Вертолет в воздухе. Судить о его габаритах было трудно, но ничего подобного я в жизни не видел. И ни о чем таком не слышал. У вертолета было два несущих винта, вращавшихся в параллельных плоскостях на одной мачте, а хвостовой винт отсутствовал вообще. По сравнению с основным корпусом фюзеляж выглядел чересчур кургузым. И ни единого опознавательного символа. Вертолет был абсолютно черный.
Я посмотрел на Вульфа, ожидая пояснений, но тот молча протянул мне следующее фото. Снимок был сделан сверху, так что был виден задний план — городской пейзаж, что меня слегка озадачило. Тот же самый или очень похожий вертолет неподвижно завис между двумя безликими многоэтажками. Можно было разглядеть, что по размеру машина небольшая, возможно даже одноместная.
Третья фотография представляла собой гораздо более крупный план, и вертолет уже стоял на земле. Теперь было понятно, что машина сугубо военная: с оружейной стойки позади кабины свисало нагромождение жутковатого на вид снаряжения. Ракеты «Гидра», ракеты «Хеллфайер» типа «воздух — земля», пулеметы пятидесятого калибра и целая уйма прочих железяк. Да, серьезная игрушка для серьезных мальчиков.
— Откуда это у вас? — спросил я. Вульф покачал головой:
— Не имеет значения.
— А по-моему, еще как имеет. Знаете что, мистер Вульф? У меня очень сильные подозрения, что вам эти фотографии иметь не положено.
Вульф откинул голову назад, давая понять, что терпение его на исходе.
— Откуда у меня фотографии — это абсолютно неважно. Важен сам предмет. Это очень серьезный вертолет, мистер Лэнг. Уж поверьте мне. Очень и очень серьезный.
