– Я тоже, – сказал я и повесил трубку.
Надеюсь, сегодня мне наконец скажут, как это случилось. Почему Колда… Я встал под душ. Вчерашняя усталость уступила место жгучему любопытству. В девять с минутами я на лифте спустился вниз. В молочном кафе через улицу проглотил завтрак – два йогурта и блинчики с повидлом. Без пяти десять я вышел из трамвая у Национального театра и ровно в десять оказался в бистро «У Петра».
– Здравствуйте.
Капитан был уже тут. Бистро открыли совсем недавно, и, за исключением двух девушек, склонившихся над стаканами сока, мы были единственными посетителями.
– Здравствуйте, – отозвался капитан.
Я сел напротив, испытывая неловкость от того, что не знал, как мне его называть. Товарищ капитан или пан Грешный? Вдруг он не хочет, чтобы к нему здесь обращались «товарищ капитан»? Из затруднения меня вывел официант. Смерив меня испытующим взглядом, он безучастно сказал:
– Слушаю вас.
– Кофе, – попросил я.
– И вам еще кофе, товарищ капитан?
Одну чашку он успел уже выпить.
– Нет, хватит. – Капитан оглянулся на девушек. – Дайте мне тоже сок.
Официант отошел, а я не сдержался и отпустил замечание:
– При вашей-то профессии… Странно, что вас здесь знают.
– Гм, – произнес Грешный, – я работаю в розыске пятнадцать лет, а этот официант здесь, должно быть, еще больше. Прага невелика, молодой человек.
– Да я так, – пожал я плечами и оглядел капитана. На сколько он тянет? Лет на сорок, может, на сорок с небольшим. Он хорошо выглядит, а я – не так уж и молодо.
Я ждал, когда он начнет. Капитан помедлил, пока официант, принеся и поставив перед нами заказанное, не ушел.
– Итак, – приступил он к делу, – вам ничего не пришло в голову, вы ничего не вспомнили и незачем было звонить мне.
– Именно… – А ведь я собирался позвонить ему уже в воскресенье вечером. Насчет песни «День как любой другой». И насчет Бонди. Хорошо, что мне отсоветовала моя бывшая жена. Уличили-то Колду!
– Ну а мы времени даром не теряли, – продолжал капитан, – и кое-чего добились.
Он помолчал и пристально посмотрел мне в глаза. Сейчас скажет, спокойно ожидал я. О Колде.
– В понедельник я допрашивал молодых людей из оркестра Черной.
– Знаю, – не удержался я.
Грешный поднял брови:
– Значит, и вы не потратили вчерашний день впустую.
Я улыбнулся. Знал бы он, как я его потратил!
– Так вот, мы кое-чего добились, – хмуро повторил капитан. – Вы же больше не можете добавить ничего интересного, не так ли?
Я не понимал, зачем он опять возвращается к моим показаниям.
– Так, – подтвердил я.
– А как вы относитесь к Богуславу Колде? – вдруг выпалил капитан.
Вот оно! Наконец-то! – подумал я с облегчением, подыскивая подходящий ответ.
– Не то чтобы мы большие друзья. – Я изобразил улыбку. – Вам небось известно – почему.
– Да, – кивнул капитан. – У Черной были причины расстаться с вами.
Ясно, куда клонит Грешный. Вступать с ним в прения относительно причин и следствий сейчас не стоит.
– Из-за пана Колды, так?
– Помимо всего прочего, – ответил я.
– А вы, разумеется, ревновали…
– Скорее злился, – осторожно уточнил я, – а вы бы на моем месте не злились?
– Это вопрос формулировки, – заявил капитан, – я бы, например, ревновал.
– Пусть будет так, – согласился я, – если дело лишь в формулировке, то можно считать, что я ревновал.
– Тем самым в вашем отношении к Черной, гм… появился новый оттенок.
– Да нет, – покачал я головой.
– Как это нет?! – возмутился капитан. – Уж коли мы строим из себя психологов-дилетантов, так не внушайте мне, что, когда она сошлась с Колдой, а вам был дан от ворот поворот, вы ее за это стали любить
