задуматься, что вызывает малейшее сомнение. Это единственно разумное Решение.
И я принялся прикидывать:
– Убийца, конечно, не я, ну да ладно. Прежде всего, когда я пришел к Зузане, было заперто. Других ключей, кроме тех, что милиция забрала у меня, в квартире не нашли. Значит, у кого ключи, тот и убийца, потому что у Зузаны, насколько мне известно, были только две связки. Ту, что держал у себя я, она хотела получить у меня обратно.
– Не бог весть что, – оценила Геда. – Скажу тебе точь-в-точь как этот твой капитан. Убийца забрал Зузанины ключи, запер дверь, выбросил их во Влтаву и спокойно пошел спать.
– Не то чтобы капитан сказал именно это, – усмехнулся я, – но…
– Но смысл такой. Я же, Честмир, знаю, что ты невиновен.
Честмиром Геда называла меня в те давно прошедшие времена в знак особой любви. Она усвоила, что усечение моего имени мне не по нутру. Впрочем, может, и не от любви. Чем-чем, а тактом Геда не обделена.
– Ну ладно, положим, эта версия не годится. Но Колда… Что значат его слова – а я, конечно, не верю, что так сказала Зузана…
– Какие слова?
– Будто она меня боится.
– А, ну да.
– Все осложняется тем, что это подтвердил Бонди. Но ведь они могли сговориться, и Бонди покрывает Колду.
– Погоди, – встрепенулась Геда, – а может, дело в Бонди? Вдруг это Колда покрывает Бонди? Что, если Бонди вызвался – ведь он же был при этом! – раз Богоуш занят, побыть с Зузаной? Какое у Бонди, собственно, алиби?
– Вот-вот, – обрадовался я, – похоже на то. Причем легко найти причины, по которым Колда может покрывать Бонди. Например, я. Ненависть ко мне. Скажем, Зузанка думала со мной помириться…
– Гм, – нахмурилась Геда, – тебе виднее.
– Что еще? – вслух размышлял я. – Ну, убийцу-психопата я исключаю. Тут моя фантазия бессильна.
Геда кивнула.
– С другой стороны, – продолжал я, – если Бонди и Колда не лгут, то от семи до без пятнадцати восемь к Зузане мог прийти кто-то третий.
– Да, – поддержала мою мысль Геда, – если эти двое не лгут, то, может, Зузана после ухода Колды позвонила кому-нибудь и позвала его, сказав, что не хочет быть с тобою наедине.
– Либо она позвонила еще при них обоих или же только при Колде, который это отрицает, по каким-то соображениям решив молчать.
– Ну что же, – согласилась Геда, – примерно так все, наверное, и было. Но cui bono? – кому на пользу? От чего мы ушли, к тому и вернулись…
– Послушай-ка, тут мы, правда, оказываемся в области головокружительных домыслов, но все же… Группа Добеша – это высший класс, так? Не в пример, скажем, той, где играю я с Камилом. Ну а в «Ротонду» в понедельник вечером Бонди и Добеш пришли с Милонем…
– С Пилатом?
– С кем же еще! Вот и подумай. Новым солистом группы наверняка станет Милонь. Чем тебе не cui bono? И мало того, Пилат завел со мною невнятный разговор – перед тем, правда, здорово набравшись, – что, мол, он-то знает о смерти Зузаны побольше, чем все другие, вместе взятые.
– Но зачем нужна Пилату группа Добеша? – возразила Геда. – Это скорее Бонди…
– Да хоть бы и так, – улыбнулся я. Для меня не были тайной экономические итоги менеджерской деятельности Бонди. Пилат за свои зарубежные гастроли никогда не загребал столько, сколько под началом Бонди имела Зузанка.
– Бонди и Колда, – сказала Геда, поднимая трубку зазвонившего телефона, – вот кем тебе надо заняться.
– Займусь, – пообещал я.
– А вы уверены, что дело так серьезно? – спросила испуганно Геда после достаточно продолжительной паузы, нарушаемой лишь сочувственным поддакиванием.
Я встал. У Геды были часы ее телефонных аудиенций, а у «подружек» – свои проблемы.
– Если, конечно, он и впрямь такой садист… – говорила возмущенно Геда.
– Пока, – шевельнул я губами.
Она прикрыла трубку:
– Позвони!
Уже в дверях я услышал:
– Нет, такого позволять нельзя. В случае чего вызывайте милицию.
21
– Все, уважаемые, успокойтесь, – грозно произнес Камил, – не то у меня лопнет терпение.
