Босоногая женщина насыпала в свою чашку две ложки сахара.
— Мы сегодня у вас первые клиенты? — спросила она.
— Разумеется, — ответил Левон, все больше теряясь. Ему никогда раньше не приходилось убивать людей, поэтому он жутко нервничал. Левон так часто бросал взгляд на часы, что женщина не могла этого не заметить.
— Тони в душе. Он скоро придет.
— Очень хорошо.
— Вам нравится кофе? Извините, но сливок нет.
— Все в порядке, — буркнул Левон.
Похоже, эта женщина была хорошим человеком. Что же у нее могло быть общего с такой сволочью, как Торрес?
Левон услышал приглушенный шум, доносившийся из соседней комнаты: мужской гортанный смех и визгливое женское хихиканье. Он медленно сунул руку в правый карман ветровки и сжал холодную сталь своего оружия.
— Дорогой? — окликнула босоногая женщина. — Мистер Риди ждет.
Левон Стичлер понимал, что должен действовать быстро, иначе навсегда лишится возможности отомстить. Он вытащил из куртки спрятанное оружие и поднял его, чтобы женщина могла увидеть.
— Вам лучше удалиться, — посоветовал Левон.
Женщина спокойно убрала со стола свою чашку с кофе. Она сморщила лоб, но не от страха, а как будто задумалась, решая кроссворд.
— Что это? — спросила женщина, указывая на предмет, который Левон держал в руке.
— А как вы думаете?
— Большая отвертка?
— Это якорный колышек, миссис Торрес. Он должен был спасти мой трейлер во время урагана.
Левон сотни раз прокручивал в уме сценарий преступления, особенно когда недавно затачивал на оселке кончик якорного колышка. Толстое лицо Тони Торреса будет представлять из себя хорошую мишень. Стальной прут войдет в широкие волосатые ноздри и (по расчетам Левона) выйдет из носовой полости, а затем вонзится в черепную коробку.
— Извините, но вы что, ненормальный? — спросила босоногая женщина.
Но не успел Левон Стичлер ответить ей, как в дверном проеме кухни возникла высокая фигура. Левон схватил стальной прут как копье и метнул его. Женщина издала предупреждающий вопль, и мужчина бросился на мокрый кафельный пол. Якорный колышек вонзился в деревянную полку буфета, причем с такой силой, что Левон Стичлер не смог вытащить его двумя руками. Его лихорадочный взгляд впился в предполагаемую жертву.
— Ох, проклятье! — воскликнул Левон. — Вы не тот человек. Это не вы продали мне трейлер!
Из спальни выскочила еще одна женщина, растрепанная и полуодетая. Вместе с босоногой женщиной она помогла Кусаке подняться на ноги.
— Вы
— Какого черта! — рявкнул Кусака.
Иди Марш встала между двумя мужчинами.
— Дорогой, — обратилась она к Кусаке, — похоже, мистер Рида сошел с ума.
— Совсем спятил, — поддержала ее Бриджит.
— Я не Риди.
Иди повернулась к старику.
— Минутку… вы не из «Мидвест Кэжъюелти»?
Левон Стичлер, который сейчас мог близко рассмотреть злые глаза и покалеченную челюсть Кусаки, почувствовал, как задрожали его старые кости.
— Где мистер Торрес? — спросил он с явно поубавившимся пылом.
Иди раздраженно вздохнула.
— Невероятно, — обратилась она к Кусаке. — Он не Риди. Ты можешь поверить в такой идиотизм?
Но Кусаке требовалось во всем убедиться самому. Он наклонился вперед, его лицо оказалось в двух дюймах от носа старика.
— Вы не из страховой компании? Не начальник Дова?
Не понимая в чем дело, Левон Стичлер покачал головой. Иди Марш отступила в сторону, чтобы Кусаке было удобнее вырубить старика.
Они сидели на свернутых спальных мешках и ждали, пока проснется губернатор, спавший в зарослях пальметто.
Августин решил, как это иногда бывает с мужчинами в самые чудесные моменты их жизни, что ему следует извиниться перед Бонни.
— За что? Ведь это была моя идея, — возразила Бонни Лам.
— Нет, нет, нет. Ты должна сказать, что произошла ужасная ошибка. Что сама не понимаешь, как это случилось, что чувствуешь себя ужасно неловко и хочешь побыстрее вернуться к мужу.
— На самом деле я чувствую себя прекрасно.
— Я тоже. — Августин поцеловал Бонни. — Прости, но я убежденный католик, не могу испытывать радость, если чувствую за собой вину.
— Ох, о какой вине ты говоришь? Вот я действительно ощущаю себя виноватой, а ты просто позволил новобрачной соблазнить себя. — Бонни поднялась, раскинула руки и потянулась. — Однако, мистер Геррера, существует большая разница между виной и угрызениями совести. Но я не испытываю никаких угрызений.
— Я тоже, — признался Августин. — И мне стыдно, что я их не испытываю.
Бонни издала воинственный клич и прыгнула на спину Августина. Сцепившись в любовных объятиях, они покатились по земле.
Появившийся из зарослей Сцинк улыбнулся.
— Животные! — притворно-гневным голосом закричал он. — Вы ничуть не лучше животных, совокупляющихся на глазах у людей!
Бонни и Августин поднялись, отряхиваясь. Губернатор представлял собой любопытное зрелище. Ветки и мокрые листья торчали в его спутанных волосах, на подбородке поблескивали пучки паутины. Он двинулся к костру с криками:
— Прелюбодеи! Развратники! Как вам не стыдно!
Августин подмигнул Бонни.
— Вот о стыде я как-то не подумал.
— Да, это просто ужасно.
Губернатор объявил, что на завтрак у него имеется вкусный сюрприз.
— Ваши любовные игры разбудили меня ночью, поэтому я решил поохотиться.
Из карманов куртки он извлек две небольшие, только что освежеванные тушки.
— Могу предложить на выбор кролика и белку.
Потом они затушили костер и сложили вещи в фургон. Пользуясь схемой, которую Августин получил благодаря любезности Марго и Дэвида, они без труда отыскали Калуса-драйв. Черный джип «чероки» был припаркован посередине улицы перед сильно разрушенным домом, его брызговики с непристойными картинками спутать было невозможно. Сцинк приказал Августину не останавливаться, они проехали еще полмили, а назад отправились пешком.
Бонни с тревогой заметила, что Августин не взял с собой ни пистолет, ни стрелявшее шприцами ружье.
— Мы идем на разведку, — пояснил Августин.
