ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
в которой описан штурм острова Брос-де-Элъде и проистекшие из этого последствия
Как и обещал грейсфрате, в его распоряжение выделены были два сорокапушечных военных корабля именами “Святой Хризнульф” и “Седрикус Великий”, на которые погрузились пять сотен латников с мушкетами.
Бофранк и грейсфрате Баффельт находились на “Святом Хризнульфе”, там же обретался и Альгиус. Толкователю отведена была каюта, из которой он не выходил с момента отплытия; Баффельт также всем своим видом выказывал, что не желает иметь Альгиуса поблизости, однако причина столь очевидной взаимной нелюбви от Бофранка была сокрыта.
Впрочем, как и юный Фолькон, при воспоминании о котором сердце Бофранка сжималось от жалости, грейсфрате совершенно не выносил качки и страдал на своем ложе.
Бофранк навестил Альгиуса и не удивился, обнаружив того вкушающим вино.
– Кем я только не был! – воскликнул толкователь, глядя сквозь корабельное оконце на голубые волны. – Школяром, лекарем, книжником, гадателем, едва ли не колдуном, затем мореходом… теперь вот я – воитель, и скоро будут с гордостию слагать обо мне стихи:
Он бился яростно и зло.
Немало воинов легло
Под тяжестью его меча.
Иные корчились, крича
От страшной, нестерпимой боли.
Ей-богу, в незавидной роли
Сегодня оказались те,
Кого уносят на щите.
Великолепнейшие латы
Изрублены, доспехи смяты,
Плащи изодраны в куски,
На лбах и скулах – синяки,
Расплющенный ударом шлем
На шлем и не похож совсем…
– Вы могли и не ехать, – возразил Бофранк. – Однако ж напросились сами, когда узнали, что решено захватывать монастырь.
– Я склонен рассуждать так: никогда не знаешь, что будет завтра, а посему каждое действо надобно рассматривать как поучительное. Война, может, и случится в скором будущем, все об этом говорят, но до нее еще недурно бы дожить. Тут же я могу лицезреть войну миниатюрную, для меня никоим образом не опасную. Разве нет?
– Все так, – подтвердил Бофранк.
– Но я солгу, – продолжал Альгиус, – если скажу, что во мне вовсе нет интереса к приятелю вашему упырю и его поганым проделкам. Без меня вам не справиться, я знаю это, и об одном прошу – коли выпадет нам победить, исхлопочите для меня достойное вознаграждение.
– Которое же? – спросил с интересом Бофранк.
– Того я и сам не знаю. Времени у меня предостаточно, уж что-нибудь да придумаю. Пока же займите меня мудрой беседой… Или хотите, расскажу вам, отчего прозывают меня Собачьим Мастером?
– Буду благодарен, – отвечал Бофранк, – ибо давно сие мне любопытно.
– Дело вовсе простое, – улыбаясь, сказал Альгиус. – Надобно вам знать, что я родом из Поксхольме, а в тех местах повсюду полно диких собак. Бегают они не стаями, а всего лишь по нескольку голов, так что отбиться от них можно, коли владеешь палкою и умеешь с ней должным образом обращаться. Существует даже своеобразная школа палочной драки, каковую я в совершенстве постиг и, будучи еще неразумным школяром, применил однажды в пьяной драке. С тех пор и повелось… А вы-то чаяли услыхать историю, леденящую кровь?
– Чего-чего, а историй, леденящих кровь, я бы избегнул, – сказал Бофранк.
К острову корабли подошли засветло и стали на якорь в отдалении. Когда Бофранк появился на палубе, грейсфрате Баффельт уже стоял там со зрительной трубой, рассматривая безжизненные с виду скалы. Здесь же стоял капитан “Хризнульфа”.
– Прикажите залпировать для острастки – ну как они перепугаются и сдадутся на нашу милость без бою, – велел ему Баффельт. Исполнение не заставило себя долго ждать. Повернувшись бортом, “Хризнульф” дал залп из десятка орудий, так что палубу заволокло сизым дымом, а у Бофранка заложило уши. На шум пальбы появился заспанный Альгиус.
– Близка ли победа? – спросил он, зевая.
Баффельт проигнорировал явление толкователя, субкомиссар же пояснил, что сие был пробный залп – в надежде пробудить в обитателях острова страх и вынудить их сдаться.
– Чего ж им сдаваться, – продолжая зевать, молвил Альгиус, – коли тех, кого не убьют, все одно сволокут на костер, а прежде того в пыточную.
– Можно объявить о помиловании, – предложил Бофранк, но грейсфрате помотал головою отрицательно.
