– После того как ты обошелся с моим отцом, одних роз будет мало, – сказала она резко.
– Не начинай все сначала. Твой отец был взрослым человеком и мог сам отвечать за собственные поступки, – насмешливо произнес Брэд.
– Мне ясно, ты хочешь, чтобы все было забыто. Не надейся. Я никогда не смогу забыть, как ты всадил кинжал отцу в спину. Он умер разоренным и несчастным, и в этом есть и твоя вина. И за это я тебя ненавижу.
– Ради Бога, Пейдж, не будь ребенком, – морщась, прервал он ее. – Твой отец плохо разбирался в делах, он уничтожил себя сам. – Брэд облокотился о стол, заглядывая в ее полные гнева глаза. – Хочешь знать причину его неудач, хочешь знать правду?
Она нахмурилась.
– Что ты хочешь этим сказать? Я и так все знаю.
– Твой отец, Пейдж, был слабым человеком. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше.
– Он о тебе тоже был невысокого мнения, огрызнулась она. – Он говорил, что ты жестокий, бесчувственный человек. И судя по предложению, которое ты мне сделал, отец был прав.
Брэд удивленно посмотрел на нее.
– Если, по-твоему, прощая тебе долг, вкладывая деньги в виноградник, которым ты опять будешь владеть через двенадцать месяцев, я поступаю бесчувственно и жестоко, то нам больше не о чем разговаривать. – Он поставил чашку с кофе на стол.
– Ответь мне только на один вопрос, – остановила она двинувшегося было к двери Брэда. – Почему сейчас ты можешь легко аннулировать долг, а когда мы просили тебя всего лишь об отсрочке, решительно отказал нам?
Он остановился и взглянул ей прямо в лицо.
– У меня были на то веские причины. Даю тебе слово.
Что-то в его голосе заставило Пейдж поверить ему. Она смутилась. Увидев горе в ее глазах, он двинулся к ней.
– Не надо, Брэд. – Пейдж отшатнулась от него. – Не дотрагивайся до меня. Я действительно тебя ненавижу.
– Неправда, – покачал он головой. – Ты напугана, расстроена смертью отца, но ты не ненавидишь меня.
– Я ничего не боюсь, – упрямо возразила она.
– Пейдж, – он ласково заглянул ей в глаза, – я знаю тебя уже девять лет, Пейдж Джексон. Знаю каждое выражение на твоем личике, лучше чем собственное отражение в зеркале. И знаю, что сейчас ты обижена, тебе больно, но поверь, я хочу, чтобы все изменилось к лучшему.
Он зажал ее лицо в ладонях и заставил ее поднять на него глаза.
– Мне хочется поцеловать твои губы, обнять тебя и уверить, что больше ты никогда не будешь одна, что отныне я буду заботиться обо всем…
Пейдж закусила губу. Да, да, и она хотела, чтобы он поцеловал ее, обнял и больше никогда не отпускал от себя. Она уже ничего не соображала.
Он провел большим пальцем по ее губам.
– Прости меня за то, что я так отзывался о твоем отце, что назвал его слабым. Я не имел права.
– Да, ты не имел права, – повторила она, еле сдерживая слезы.
– Поверь, я всегда любил твоего отца. У меня и в мыслях не было доводить его до банкротства.
У Пейдж не было сил отвечать ему. Ее сердце билось так сильно, что ей казалось, он слышит его удары. Близость их тел рождала в ней страсть, которую почти не удавалось сдерживать.
– Не будем больше говорить о прошлом, ладно? – тихо, но настойчиво произнес он. – Сейчас нас больше должно волновать будущее. Давай пойдем пообедаем и обсудим все более спокойно.
Пейдж нахмурилась. Какое у нее теперь будущее? Бросив все и всех, кого она так любила, включая Брэда Монро, уехать в чужой город, чтобы начать жить заново? Но если она останется и выйдет за Брэда замуж, то, как будет себя чувствовать через год, когда их контракт потеряет силу и брак будет, расторгнут? Она получит назад свой дом, но как сможет склеить разбитую жизнь, забыть, что делила с Брэдом кров и постель в течение этого года? Нет, она не сможет это вынести, хотя, с другой стороны, в переезде тоже нет ничего хорошего.
– Скажи, что выйдешь за меня, и я позабочусь о тебе.
– Я не нуждаюсь ни в чьих заботах, – с яростью сказала она. – Я сама могу о себе позаботиться.
– Хорошо, скажи «да», а формулировку мы придумаем позже, – улыбнулся Брэд.
Затем он наклонился и поцеловал ее. Прикосновение его губ вызвало в теле приятную слабость. Пейдж даже не попыталась оттолкнуть его. Она почувствовала, как ее руки, почти против воли, обвиваются вокруг его шеи. От него исходил приятный аромат дорогого мыла. Ей почудилось, что лед, сковавший ее сердце с тех пор, как умер отец, начинает таять под действием живительного тепла его тела. Пейдж закрыла глаза и, казалось, растворилась в его объятиях. Единственно, чего ей сейчас хотелось, так это сказать Брэду: «Давай все забудем».
Они очнулись через несколько минут.
– Ты слышал звонок? – прошептала Пейдж, потерявшая чувство времени и пространства.
– По-моему, это твой телефон, – улыбнулся он.
