– Хочешь есть? – спросила она Гуса.
Он молча кивнул.
– Тогда пойдем на кухню, я дам тебе чаю с пирогом.
Взяв его за руку, Энни отвела его на кухню.
Кухарка была там и занималась своими обычными делами. Вот уже две недели – с того памятного званого обеда, – как их отношения с Энни испортились и былая сердечность более не восстанавливалась.
Энни усадила Гуса на табуретку. Болтая под столом ногами, он озирался, как птица вертя головой во все стороны. В новом месте ему все было интересно.
– Ты понимаешь, зачем ты здесь? – спросила Энни.
Он отрицательно замотал головой.
– А разговаривать ты умеешь?
Мальчик кивнул.
– Ну ладно, – улыбнулась Энни. – Можешь молчать, если хочешь.
– Вот тебе. – Кухарка с громким стуком небрежно поставила на стол кружку и тарелку с куском пирога.
– Спасибо, – поблагодарила ее Энни.
– Ешь, – сказала она ребенку. – Потом мы пойдем в студию миссис Дашелл – это такой дом, сделанный весь из стекла. Ты когда-нибудь видел дом из стекла?
Мальчик опять замотал головой, кусая пирог.
– Там ты будешь представлять мальчика, а я – твою маму. А потом мы придем сюда и пообедаем. Хорошо?
– Хорошо, – ответил Гус.
– Ну вот и договорились, – сказала Энни, радуясь, что хотя бы в общих чертах разъяснила ему, чего от него хотят.
В студии Изабель с утра пребывала в расстроенных чувствах, так и не решив, как ей следует поставить мальчика.
– Мальчишки, – бормотала она. – Опять мальчишки, черт бы их побрал… Где ты запропастилась? – набросилась она на Энни. – Как тебя зовут, молодец?
– Гус, мэм, – пискнул малыш и втянул голову в плечи.
– Что это с ним? – спросила Изабель. – А он часом не болен?
– Мэм, он просто стесняется.
– Говорю тебе, он нездоров. Ну ладно. Присматривай за ним получше.
Мальчик отступил назад и нахохленным воробьем прижался к треноге.
– Что-то он мне не нравится – не могу объяснить почему, – Изабель поморщилась. – Не вернуть ли нам Аделину? Он какой-то…
– Чувствительный к несовершенству мира, – подсказала Энни.
Изабель взглянула на Энни, потом снова внимательно посмотрела на мальчика, но и на этот раз не заметила в нем ничего для себя привлекательного.
– Знаешь, мне пришла в голову мысль сделать серию работ с тобой и Иисусом в разном возрасте. Но только – чем старше будет Иисус, тем больше ты будешь походить на его любовницу, а не на мать.
Изабель фыркнула.
– А вот теперь у нас будет чахоточный Христосик.
– Вы зря беспокоитесь, мэм, – возразила Энни. – Все будет отлично.
Не в силах придумать ничего нового, Изабель сфотографировала Энни с Гусом в той же позиции, в какой она снимала ее с Аделиной. Вопреки ожиданиям мальчик оказался очень послушным и сообразительным и выполнял все требования Изабель беспрекословно и быстро. «Вот прирожденный слуга» – подумала Энни, наблюдая за ним. – Пройдет положенное время, он подрастет и станет камердинером в доме Изабель».
После сеанса Энни повела мальчика на кухню, а Изабель осталась в студии. Последнее время она не хотела видеть Эльдона. И поэтому отказалась от совместных обедов в столовой. Еду ей приносила прямо в студию кухарка, но Изабель подчас не проглатывала и куска. Сейчас она хотела напечатать одну из сегодняшних фотографий – оценить свою новую модель.
Гус получился неожиданно хорошо. Его худоба смотрелась как изысканная утонченность, а глаза были полны томным чувством.
– Ты была совершенно права, Мэри, – сказала Изабель Энни, когда та вернулась в студию. – Он вышел совсем неплохо.
– Вы назвали меня Мэри, мэм. – Энни подумала, что ослышалась.
– Буду пока называть тебя Мэри. И все время, не снимая, носи плащ. Это чтобы тебе было легче вжиться в образ. И мне это поможет ставить композиции.
Когда Энни появилась на Портмен-сквер, миссис Гилби заявила: «В этом доме были только Мэри и Джейн. Ты будешь Мэри».
