– Не только выиграли, но и вышли в финал.
– Неужели вы стали победителями?
– Нас срезала другая команда. Наверное, я должен благодарить за это Бога. Вряд ли мое «я» справилось бы с такой славой.
Наблюдая за собеседниками, Карен удивлялась, как отлично они поладили друг с другом. Особенно если учитывать склонность дочери сравнивать каждого мужчину с Нейлом.
Когда Элизабет забежала в сувенирную лавку, чтобы купить подарок для Эрин, Макс заметил:
– Очаровательная девочка.
Карен наблюдала издали, как дочь перебирает вешалки с футболками.
– Да-да. А еще острая на язычок, упрямая и, боюсь, слишком избалованная. – Она немного помолчала. – И ничего мне с этим не поделать.
Макс молча слушал Карен. На солнце ее лицо, без макияжа и уже немного загорелое, казалось совершенным. В зеленых глазах, следивших за Элизабет, светились гордость и любовь. «Пожалуй, в домашней обстановке эта женщина не так шикарна и эффектна, – подумал Макс, не в силах оторвать от нее глаз, – но не менее красива и желанна».
– Вам когда-нибудь говорили, что смотреть так на собеседника невежливо? – шутливо спросила Карен.
Макс откинулся на спинку стула.
– Много раз. Но с вами очень трудно придерживаться этикета.
Ее щеки вспыхнули, однако Карен сделала вид, что не заметила комплимента.
– Я удивляюсь, как такая женщина могла выйти замуж за Нейла Хаммонда.
Макс заметил, что ее стройные плечи напряглись.
– Откуда вы знаете о Нейле?
– На днях он попался мне утром на пляже.
– И что сказал? – Взгляд Карен стал холодным и настороженным.
– То же самое, что вы мне: держаться от вас подальше. – Макс улыбнулся. – Только в более резкой форме.
– После определенной дозы спиртного Нейл становится просто невыносим. – Карен взяла ложечку своего любимого персикового мороженого. – По-моему, вы не восприняли его всерьез.
– Слава Богу.
Она улыбнулась, и непринужденная беседа плавно потекла дальше. Карен говорила о своей карьере, успехах и о надежде когда-нибудь самой снять фильм.
Макс вспоминал о детстве на родительской ферме и о том, как терпеть не мог там работать.
– Обычно я платил своему брату, Уолли, доллар в неделю, чтобы он доил за меня коров, а сам гонял с друзьями мяч.
– И много у вас было коров?
– Тринадцать.
– Наверное, Уолли здорово разбогател.
Макс засмеялся:
– Я буквально силком запихнул его в медицинский колледж.
Через некоторое время Макс рассказал о Джеми. Без скорби, а, напротив, с радостью и гордостью – как родители говорят обычно о ребенке, который вырос и… уехал от них.
– Она совершенно игнорировала всякий распорядок, – сказал Макс, и уголки его рта тронула легкая улыбка. – Несмотря на постоянные усилия матери подчинить ее жизнь строгой дисциплине. Но почему-то ни жена, ни я не могли долго сердиться на Джеми – что бы плутовка ни натворила.
Взгляд Макса устремился куда-то вдаль, и у Карен защемило сердце. За четырнадцать часов враждебность, которую она питала последние четыре года, сменилась чувством, намного сильнее, чем простая благодарность. Чувством, которое Карен не осмелилась бы ни назвать, ни даже объяснить самой себе. Пока она лишь наслаждалась обществом Макса, и ей было приятно сознавать, что благодаря этому сильному, властному мужчине Элизабет осталась жива и невредима.
– А как вы, дамы, смотрите на то, чтобы пообедать сегодня со мной? – спросил Макс, когда Элизабет вернулась с покупкой.
– Увы, сегодня не получится, – ответила Карен, не обращая внимания на разочарованный вздох дочери. – Мы с Элизабет собирались пообедать в номере, а затем хорошенько отоспаться.
– Тогда предлагаю прогуляться завтра днем по старому городу. Или, если желаете, можно отправиться на остров Лерен.
– Я страдаю морской болезнью, – выпалила Элизабет.
Карен перехватила руку дочери, потянувшуюся к ее мороженому.
– А если ты еще съешь и мое мороженое, то заболеешь гораздо раньше, чем мы куда-нибудь отправимся. – И посмотрела на Макса. – По-моему, прогулка по старому городу звучит заманчиво, а как ты считаешь, Элизабет?
