трон, против соперников Ярослава — наследников Бориса и Глеба (представителей 'болгарской ветви'). Возможно, что текст «Жития» был искажен в еще большей степени: что Ольга достроила Избореск и назвала его именем своего родного города — Плъскова, а это имя получило соответственно немецкую и русскую формы Плесков и Псков, и что все это радетель правящей ветви Ярослава пропустил и заменил другим рассказом.
В отрыве от общего контекста последнее допущение выглядит не очень вероятным.
Тем не менее совпадение имени «Плъсков» с именем болгарской столицы плюс совпадение орфографии является доводом в пользу «болгарской» гипотезы.
Лаврентьевская летопись сообщает, что Ольга была христианка и имела 'при себе пресвитера' (НИКВ с. 99).
Архимандрит Леонид тоже указывает на присутствие при Ольге болгарского священника Григория (ЛЕО; НИКВ с. 102).
Мавродин считал, что личность Григория не заслуживает внимания. Он писал:
'В свите Ольги, которая сопровождала ее в Царьград, действительно был некий священник Григорий, но в посольстве Ольги он не играл никакой роли. Он не был официальным духовником русской княгини, во всяком случае в Византии его не считали таковым, потому что в противном случае его не обидели бы так бесцеремонно, как сделал Константин Багрянородный, дав ему подарок меньше того, что получили переводчики. Меньше Григория получили только рабы и слуги.'
Но Мавродин не подозревал о том, что христиане Царьграда — и по крайней мере иерархи цареградских христиан — не очень ценили болгарских. Поскольку мы это знаем, мы можем согласиться с тем, что отношение византийцев к Григорию скорее всего являлось следствием их пренебрежения к болгарскому христианству, и что его скорее всего обидели намеренно.
С подозрением к личности Григория относился и Е. Е. Голубинский. Его очень сильно смущало наименование церковного сана Григория: 'Григорий пресвитер мних церковник всех болгарских церквей'. Он считал, что пока этот сан не поддается объяснению.
Еще в конце XIX века Голубинскому возражал князь М. А. Оболенский. Он заметил, что у Константина Багрянородного Григорий назван не «поп» (папа’с, с ударением на втором слоге), а 'па’пас', чей смысл примерно соответствует слову «епископ» (ОБОЛ с. 123). Наверное поэтому, сам Оболенский титулует Григория 'епископом Мизийским'.
Учитывая то, что эпоха Ольги совпадает с первыми десятилетиями распространения христианства, нужно иметь в виду, что смысл слова 'па'пас' мог быть близким даже к слову 'папа'.
Но самое главное здесь то, что в выражении 'пресвитер церковник всех болгарских церквей' мы сталкиваемся с уже забытой терминологией старого болгарского и русского христианства. Очевидно, что она отличалась от греческой, от принятых сегодня слов «патриарх», «епископ» и т. п. Точно также в Воденской надписи царя Самуила встречаем сан 'первый христианин' — первый по рангу (в иерархии) — тоже термин неправославного происхождения.
Почему Ольга путешествовала с этим 'пресвитером церковником всех болгарских церквей'? Зачем он был нужен ей? Логика этих вопросов дает основание А. Чилингирову утверждать, что Ольга приняла христианство до своей поездки в Царьград, что приехала она туда со своим духовником Григорием, «епископом Мизийским» (ЧИЛ2 с. 31); византийцы, не признававшие болгарское крещение (или считавшие его 'низшим'), крестили Ольгу во второй раз.
Впрочем, возможно, что в те далекие времена не считалось зазорным креститься несколько раз.
В своей работе ДИМП П. Димитров приводит точную цитату из старой летописи:
(Володёмеръ боўўбеў отъўўМал№шё,ўўключнёцэўўОльґёнҐ;ўўўсестраўўжеўўбеўўўЕобрҐнэ,ўўотецьўўже бе ёмўўМалъкъўўЛюбечанёнъ,ўё беўў№эўўВолодёмер№!)
Здесь мы видим сразу несколько болгарских имен; остановимся очень коротко на каждом из них, а потом попробуем сделать из них соответствующие выводы.
В. Николаев писал:
Эта ключница — не кто иная, как мать Владимира.
Как и выше, «малък» — болгарское слово, означающее «маленький». Отметим полное совпадение орфографии источника с болгарским литературным написанием этого слова до реформы 1946 г., отменившей «ъ» в конце слов.
Хотя слово «малък», как и «малка», похоже на соответствующие слова в других славянских языках, именно эти формы являются специфическими болгарскими формами.
Возможно, что отец «Малки» — «маленькой» был маленького роста, и отсюда пошло его имя- прозвище; может быть, наоборот — он был крупного роста, и звали его «Малък» — «маленький» из чувства юмора.
'Любечанин' может быть своего рода «фамилией» (или 'отчеством'); может означать и родное место «Маленького» — отца Малки.
Во всяком случае, личное имя «Любе» и «Любчо» (это разные диалектные формы одного и того же имени) часто встречается в болгарском языке. Поэтому наиболее вероятно так звали отца «Маленького» (дедушку Малки).
Слово «уй» — диалектная форма (наряду с «уйчо» и 'вуйчо') болгарского слова, которое переводится как “дядя”. Оно требует особого внимания, так как у него нет точного аналога в русском языке. Дело в том, что русскому “дядя” соответствует и еще одно болгарское слово — “чичо”. Разница между “уйчо” и “чичо” состоит в том, что “уйчо” — это брат матери, а “чичо” — брат отца.
В современном литературном болгарском языке предпочтение дано форме 'вуйчо'.
Слово “уй” является хорошим доводом в пользу болгарских связей ключницы княгини Ольги.
Брата «Малки» — матери Владимира — звали Добрыня. Как отмечает В. Николаев, это — редкое русское имя, которое очень близко к распространенному болгарскому имени Добри
[42] (НИКВ с. 100), а Чилингиров указал и на еще более близкое болгарское имя Добрин. Если нужно «перевести» имя Добри или Добрин на русский язык, то для этой цели больше всего подходит именно 'Добрыня'.
Теперь рассмотрим имена и слова 4)-8) в совокупности. Три из них — 'Малка',
'Малъкъ' и «уй» — четко указывают на болгарский язык; остальные два — «Любечанин» и «Добрыня» — не обязательно связаны с Болгарией, но и не противоречат такой связи, скорее наоборот.
Поэтому рассмотрение этой совокупности имен и слов ведет к выводу, что при дворе киевского князя Игоря были люди с болгарскими именами и прозвищами.
А теперь обсудим существующие версии о происхождении «Малки»: (1) из русских, (2) из варягов, и (3) из болгар.
Последняя означает, что Ольгина ключница, доверенное и приближенное к ее интимной личной жизни лицо, была болгарского происхождения; а это является веским доводом в пользу болгарского
