– Со всем этим придется подождать до тех пор, пока у меня не появятся какие-нибудь деньги.
После того как Джош отправился в постель, все трое взрослых уселись в гостиной перед камином и принялись печь каштаны. Когда пробило десять, Дэвид поднялся:
– Мне пора. Но я еще появлюсь.
Перед самой дверью он поцеловал Клер в нос, потом повернулся и вышел из дома.
Суббота, 31 декабря 1966 года
Как только Кэти уехала в Лондон, в Эпплбэнк-коттедж явился с бутылкой шампанского Дэвид Эрроусмит, чтобы провести день с Клер и Джошем и вместе отпраздновать Новый год. „Подозрительно, почему это, – подумала Клер, – у столь потрясающе красивого мужчины нет никаких планов на новогодний вечер?'
За ленчем Джош вел себя из рук вон плохо: сбросил со стола всю свою еду и отказался есть даже ватрушку.
Клер очень расстроилась. Она так надеялась, что Дэвид понравится Джошу.
– Он просто устал, – сказала она Дэвиду в оправдание сына и потащила Джоша спать. Джош пищал и брыкался, возмущенный тем, что ему приходится делить внимание матери с кем-то другим.
Стемнело рано, пошел снег. После чая Клер задернула занавески в гостиной, но не стала зажигать свет: было так приятно смотреть на игру отблесков огней в камине на стенах комнаты. Дэвид, озаренный красноватыми отсветами пламени, сидя у камина, пек каштаны для Джоша, который сменил гнев на милость и веселился вовсю до той минуты, как Клер отправила его в постель.
Когда Клер, уложив сына, снова вошла в гостиную, Дэвид, не говоря ни слова, обнял ее; они уселись на пол, прислонившись к креслу со сломанной спинной, и тан и сидели, обнявшись, как пара влюбленных школьников.
Дэвид прижался лицом к ее затылку, и Клер внезапно испытала доходящую до безумия потребность еще большей близости. Она чувствовала себя так, словно лежала обнаженная на горячем камне, подставляя тело жгучим прикосновениям солнечных лучей.
Ласковые отблески пламени плясали на их лицах, и Клер казалось, что она находится в какой-то волшебной стране, где время остановилось. Желание все больше разгоралось, становясь непреодолимым, – дыхание Клер участилось, у нее слегка закружилась голова. Она ощущала нежный, какой-то молочный запах тела Дэвида, теплый запах шерсти от его свитера. Она почувствовала, что еще немного – и она просто не выдержит.
Однако в полночь Дэвид нежно поцеловал ее и вскоре после этого ушел, выразив надежду, что дороги не слишком завалены снегом.
Разочарованная Клер ломала себе голову, пытаясь понять, в чем дело. В конце концов, она не приглашала Дэвида к себе, он пришел сам. Почему же тогда он не захотел остаться?
Разумеется, она не позволила бы ему этого.
Среда, 11 января 1967 года
– Так что у тебя ко мне такого частного и срочного, что об этом нельзя было поговорить по телефону?
Разговор происходил в домашнем кабинете Адама. Хозяин кабинета, облаченный в смокинг, плеснул виски в высокий изящный стакан и протянул его брату.
Майн был в черных кожаных мотоциклетных штанах и толстом свитере с высоким воротником, похожем на те, что носят моряки.
– Я уже два года жду своих комиссионных по делу с „Фрэмуэлл', – сказал он.
Соглашением, заключенным между ним и Мирандой, предусматривалось, что Майну полагается два процента от каждой суммы, которую она заплатила за недвижимость, приобретенную при его непосредственном или косвенном содействии. И эти проценты выплачивались Майку правильно по всем сделкам, кроме той, что была связана с приобретением фирмы „Фрэмуэлл' – сети табачных магазинов: самой крупной сделки из всех, к которым он приложил руку.
– Ты получишь свои деньги, – ответил Адам. – Но с „Фрэмуэлл' не все обошлось гладко. Честно говоря, нам тогда пришлось уплатить очень высокие проценты за ссуду.
– Плевать. Это не моя проблема.
– При всем моем уважении, – Майк знал, что означает эта фраза: Адаму надоело говорить на поднятую им тему, – это твоя проблема, Майк, потому что в твоем контракте не указана дата выплаты процентов. Так что я на вполне законных основаниях мог бы потянуть с этим лет эдак сто.
– Но мы ведь не составляли контракта! Ты набросал это соглашение на листке бумаги за обедом, и мы оба поставили свои подписи. Вот!
Майн извлек из кармана листок и перечитал его. Действительно, срок выплаты процентов не был указан.
– Если ты будешь гнать волну, – предупредил Адам, – тебе придется либо набраться терпения на сто лет, либо согласиться на половинную сумму.
Майн, ошеломленный, уставился на Адама.
– Ты же мой брат, скотина! Разве братья позволяют подобные шутки? Ты же использовал меня, как и когда хотел, ты заставлял меня делать за тебя всякую грязную работу…
– Если бы ты не брался за нее, всегда нашелся бы миллион других желающих.
– Ну и сволочь же ты!
Разъяренный Майк видел: Адам уверен в своей безнаказанности. Он даже начал демонстративно зажигать сигарету, не сомневаясь, что ситуация у него под контролем.
