- Потому что это стержень нашего существования. Нашего сосуществования, точнее сказать. Я нахожусь здесь, потому что должен сыграть роль высокого костлявого парня, которого вы неплохо знали. Полагаю, что и вы здесь именно по этой причине.
- Да, я приехала, чтобы помочь вам убедительней исполнить эту роль.
- Мне не говорили, что я получу от вас какую-то помощь. Скорее наоборот. - Она рассмеялась.
- Мне тоже. Собственно, я должна была остаться в Сан-Франциско под угрозой страшных кар - правда, мне не сообщили, в чем именно они могут состоять. Возможно, в данный момент меня ищет целый отряд правительственных мальчиков, чтобы найти и посадить под замок. Но я-то понимала, что их план вряд ля претворится в жизнь так просто. Рано или поздно у кого-то возникнут сомнения. Причем скорее рано...
- Вот сомнения и возникли у Стоттмана.
- Правильно, - подтвердила она. - И если бы за вас не поручился член ложи, ваш спектакль давно бы закончился, так? Поэтому я и поехала сюда, не сообщив этим остолопам. Чтобы быть наготове, вдруг я вам понадоблюсь.
- Спасибо за заботу. Могу ли я рассчитывать на дальнейшее содействие?
- Все, что в моих силах... После того как я неплохо потрудилась на этих проклятых шпионов, я могу позволить себе определенную свободу... Мы с Грантом были весьма близки. Поэтому вряд ли кто-то что-то заподозрит, если я буду под разными предлогами оказываться рядом с вами.
- Все равно это связано с риском, - напомнил я.
- Я же говорила, что впуталась в это скуки ради. - Она чуть поджала губы. - Я раздавлю этот гадюшник, чего бы мне это ни стоило. По крайней мере, их план разлетится вдребезги, и осколки не склеить. Вы знаете, как Москва поступает с проигравшими. - Помолчав, она спросила совсем другим тоном: - А что вам известно о других - о тех, что пытались вас убить, чтобы выпустить на сцену своего собственного Нистрома?
- Очень немногое, - ответил я, заправляя рубашку в брюки, - видел троих, хотя, возможно, их больше. Есть блондинка в джинсах. Есть высокий человек, которого вы видели в ветлечебнице. Назовем и его Нистромом. И наконец есть молодой человек с усами и баками. Вернее, был, потому как он сыграл в ящик.
- Вы не знаете, что их интересует?
- Это-то как раз вполне понятно, - отозвался я. - Непонятно другое: почему это их интересует. Их интересует то же, что и нас. Им хочется получить информацию, которую раздобыл Стоттман. Насчет СЗБС, что бы это ни значило.
- Как, они и этого вам не объяснили? - удивленно воскликнула Либби. - Правительство заставляет своих людей играть с завязанными глазами. Милый, но это же Северо-Западная Береговая Система. Это все знают.
- А то как же, - согласился я. - Конечно, все.
- Ну, почти все. Конечно, мало кто знает, что за этим по-настоящему скрывается. Тут уж действительно тайна охраняется надежно. Но это что-то очень важное.
На северо-западе испытывается какая-то военно-оборонительная система. Это, правда, может значить что угодно. В наши дни никто не создает наступательных вооружений. Все только и знают что обороняются. Но так или иначе, Москва проявляет к СЗБС повышенный интерес. А также кто-то еще.
- Не Пекин?
- Почему вы так думаете? Среди тех людей были китайцы?
- Нет, - ответил я, - но они вполне могли быть нанятыми китайцами. Или те убили их с помощью традиционных идеологических клише. Если что-то и впрямь готовится на этом берегу Тихого океана, обитатели противоположного берега вполне могут быть заинтересованы. Недавно я участвовал в операции на Гавайях, так вот там группа молодых людей оказалась накачанной разной политической чушью с помощью опытных агентов Москвы, в первую голову, но и без китайцев там тоже не обошлось.
- Это лишь догадки, - пожала плечами Либби Мередит.
- Так-то оно так, - сказал я, - хотя что-то не верится, что Белман и компания задумали операцию исключительно по собственной инициативе.
- Белман?
- Так звали блондинку в джинсах, Патриция Белман.
- Она хороша собой?
- Что за вопрос? - улыбнулся я. - Девочка как девочка. Не секс-бомба, как вы, но вполне ничего. Кстати, если бы вы застегнули блузку, я бы смог лучше сосредоточиться на разговоре и не пытался понять, продолжаете вы меня совращать или нет. И если да, то с какой целью.
Она только улыбнулась, оставив блузку расстегнутой. Вообще, женщины в брюках не вызывают у меня особых симпатий, но эта представительница слабого пола сумела отыграть фору. Разгуливая в полуобнаженном виде со стаканом в руке, она являла собой прямой вызов всем мужчинам сразу.
Я, впрочем, действительно пытался понять, с какой целью она разыгрывает эротическое шоу. Она действовала в этом ключе с момента нашей встречи, но мой инстинкт подсказывал: это спектакль. Она могла вовсе не быть в сути своей невинной девочкой, но, с другой стороны, она также не была сексуальной маньячкой, имеющей обыкновение угощаться виски на рассвете. Вчера у нее был трудный день, и несмотря на то, что как раз впору было вечером и расслабиться, от нее не пахло спиртным. Насколько я знаю, очень немногие из тех, кто любит выпить с утра, не позволяют себе этого и вечером. Стало быть, с какой стати эта дама упорно внушает мне мысль о своей сверхдоступности и подверженности алкоголю?
Я мрачно уставился на нее, а поскольку она сохраняла молчание, то спросил:
- Все это смотрится великолепно, Либби, но все-таки: что это означает?
Ее зрачки сузились, и она застегнула блузку и заправила ее в брюки. Затем посмотрела на меня и после небольшой паузы тихо рассмеялась.
- Наверное, я продолжаю воспринимать вас как Гранта, - пробормотала она. - С женщинами он был трусоват. Надо было постоянно идти ему навстречу. Когда мы только познакомились, я пыталась предстать перед ним во всем своем великолепии, но ничего хорошего из этого не вышло. Он не смел и прикоснуться к роскошной леди в шикарных туалетах. Ему очень хотелось, но увы... Он боялся вызвать мое неудовольствие, помяв платье или растрепав прическу. Мне пришлось идти на хитрость, сделав так, чтобы он застал меня дома с пыльной тряпкой, в какой-то хламиде, пьющей пиво из банки. Господи, как я ненавижу пиво! Как сказал тот человек из анекдота: лучше бы влить это обратно в лошадь. Но это привычный буржуазный напиток, он помогал нам воспылать страстью друг к другу и сделал свое дело. В полинявшем старом платье, с пятном от пыли на носу, налакавшаяся пива, я выглядела достаточно доступной, чтобы он оказался в состоянии схватить меня и потащить в кровать... Это, конечно, свинство с моей стороны так говорить о нем. Грант был симпатичный человек, хотя, как говорят в Америке, у него не Бог весть как много было между ушами. Ну, а вы холодный и расчетливый негодяй, который знает о женщинах все. Я верно говорю?
- Верно, - отозвался я. - Если не считать одного: почему эта конкретная женщина так старается произвести на меня неизгладимое впечатление?
- Я, кажется, вас недооценила. Я-то решила, что вы отнесете это на счет вашего обаяния. Так подумали бы многие мужчины.
- В нашей профессии, - сказал я, - люди, которые переоценивают собственное обаяние, умирают очень молодыми. Кончайте, Либби. Вам нужен не я, а что-то другое. Что именно?
- Вы тоже ничего, - промурлыкала она. - Вы мне, между прочим, очень даже нравитесь.
- Спасибо.
- Скажите мне вот что... Тот подлец с винтовкой, которого вы застрелили... Это, судя по всему, он убил Гранта, да?
- Судя по всему, он. А что?
Она взяла меня за руки и притянула к себе так, что тела наши соприкоснулись. Этот контакт был не случаен. Я напомнил себе, что эта женщина вообще ничего не делала случайно. Какое-то время она пытливо вглядывалась мне в глаза. Потом сказала:
- А то, что я хочу, чтобы вы уничтожили их. Всех до одного.
- Обязательно, - отозвался я. - Устроят вас скальпы? Или уши тоже отрезать? Или и головы принести
