Шарлотта вскинула брови. На ее лице одновременно появилось облегчение и недовольство. Облегчение в связи с тем, что я собирался совершить с ее помощью нечто достаточно невинное, чтобы можно было пользоваться официальным стрельбищем, а недовольство тем, что я заставил ее подозревать что-то совсем иное. Я заметил, что Макконнелл заворочался на своем месте в машине, хотя мне не было видно, испытал ли облегчение и он.
Я надеялся, что он повеселел. Я хотел, чтобы все это время он находился под впечатлением того, что я либо расстреляю его или отстрелю ему ухо-другое, чтобы он запел. Если он будет думать и гадать, какие муки я ему уготовил, то вряд ли сможет вычислить, что за фокусы со стрельбой я способен выкинуть.
Помогая Беверли забраться на переднее сиденье 'седана', я сказал Шарлотте:
- Кстати, лучше предупредите вашего водителя, что имеет смысл немного покрутиться по городу. Такси что-то очень быстро появилось. У меня есть подозрение, что его мне подсунули нарочно, а я бы не хотел, чтобы кое-кто был посвящен в мои дальнейшие планы. Они начнут сильно нервничать, чего мне вовсе не нужно.
Поездка оказалась долгой. Водитель неплохо знал свое ремесло, и, когда мы закончили наш путь, хвост, который был к нам приставлен, успел отвалиться. Водитель вылез и пошел открывать ворота из металлической сетки в таком же заборе, поверх которого была натянута колючая проволока. Затем он провез нас за ограду и, когда мы миновали похожее на тень строение, впервые заговорил:
- Тут как раз место для стрельбы со ста ярдов, мистер Хелм. С такой дистанции вы хотите стрелять?
- С короткой. По силуэтам, если у вас такие имеются.
- Конечно, там все оборудовано для вечерней стрельбы, - он проехал чуть дальше и остановил машину. - Вот. Тут упражняются начинающие. Мы им стараемся облегчить задачу. Чем они чаще попадают, тем выше их боевой дух. Погодите, я отопру коробку с выключателями.
Мы сидели в машине, пока не вспыхнули прожектора, высветив вал из земли и глины, высокий и слишком правильной формы, чтобы иметь естественное происхождение. Они также высветили ряд силуэтов - двухмерные солдаты, застывшие по стойке смирно. Я с удовольствием отметил, что от мишеней до машины было примерно двадцать пять футов, но можно было стрелять и с более близкого расстояния. Стрельбище было открытым. 'Магнум' 44-го калибра и без того бухает гулко, не хватало, чтобы еще резонировала крыша.
- Ладно, - сказал я, - давайте ее сюда, мисс Девлин. Где пушка?
Она передала мне оружие через спинку сиденья. Я выбрался из машины, проверяя заряды и глядя на револьвер без нежности. Я никогда не понимал, для чего нужны эти тяжеловесные, сверхмощные пистолеты и револьверы, но в наши дни, похоже, нельзя продать ствол, если в его названии нет словечка 'магнум'. Уже второй раз за последнее время я сталкивался с этим скобяным изделием.
Шарлотта выбралась из машины, держа под прицелом Макконнелла, который вылез неуклюже, но сам. Мы двинулись к ближайшей огневой точке.
- Я развяжу его ненадолго, - сообщил я высокой девице, - держите его на мушке. Это убийца, который сам во всем признался, помните! Ему нечего терять. Открывайте огонь, если он даст вам малейший повод...
- Я знаю свое дело, мистер Хелм, - сухо ответила девица. - Надеюсь, то же самое вы можете сказать и о себе.
Этим она, по-видимому, хотела выразить удивление насчет моих дальнейших действий. Что ж, она имела право недоумевать. Я надеялся рассеять ее неведение в самое ближайшее время.
Не имея под рукой никакой оптики, чтобы проверить состояние мишени, я просто подошел к ближайшему силуэту и посмотрел, нет ли в нем следов от пуль, или по крайней мере заклеены ли пластырем или изоляционной лентой те, что есть. В конце концов, не выбрасывать же целую мишень-силуэт только потому, что кто-то проделает в ней пару дырок! Но эти мишени, похоже, должны были вот-вот списать, иначе их вряд ли оставили бы под открытым небом. Кое-где на моей мишени ленты держались еле-еле, но для моих целей это не имело значения. Я вернулся и развязал Лайонела Макконнелла.
- Как кровообращение? - спросил я, когда он смог пошевелить руками.
- Нормально.
- Отлично, - сказал я. - А теперь ты нам покажешь, как убил Аннет О`Лири. Убийца всадил в нее две пули. Предположим, третий силуэт слева - это она. Твоя задача - с этого расстояния поразить дважды жизненно важные зоны.
Он подозрительно покосился на меня, пытаясь понять, что я задумал, и буркнул:
- Слушай, ты не можешь меня заставить прокрутить этот спектакль...
- Нет, - согласился я. - Заставить, конечно, не могу. Но я могу навестить еще раз мистера Уорфела и сказать, что он пытается меня надуть. Что, может, ты и боксер, да не стрелок. Что ты отказался показать свое снайперское мастерство, и я делаю вывод: ты не отличишь курка от бойка. Я скажу ему, что нехорошо подсовывать мне того, кто им самим уже не нужен, и что я разнесу все вдребезги, пока не узнаю, кто подстрелил Аннет О`Лири.
Макконнелл резким жестом заставил меня замолчать. Он презрительно посмотрел на освещенные силуэты.
- Значит, я должен два раза попасть вон в тот большой манекен? Стреляя не торопясь? С двадцати пяти ярдов, без лимита времени? Да еще с помощью оптики? Ну, давай пушку.
- Дам, когда ты будешь готов к стрельбе. Но учти: если ты двинешь ствол на десять градусов вправо или влево, два ствола 38-го калибра превратят тебя в гамбургер. Ясно?
- Ладно, ладно... Я же сознался. Зачем мне теперь гнать волну?
Он потер кисти, пошевелил пальцами и подошел к огневому рубежу. Я увидел, как сзади, водитель, опершись на машину, внимательно следил за происходящим. Личико Беверли Блейн белело расплывчатым пятном за ветровым стеклом. Макконнелл потоптался, занял позицию, выдвинув правое плечо к мишени. Я посмотрел на Шарлотту, она кивнула.
- Готов? - спросил я Макконнелла.
- Готов.
Я протянул ему одной рукой большой револьвер, а другой навел на него свой маленький. Он взял его левой рукой и, как бывалый стрелок, аккуратно поместил в правую. Если хочешь, чтобы пистолет или револьвер стрелял одинаково, надо держать его всегда одним и тем же образом. Макконнелл явно не раз стрелял из таких пушек.
Но тут я заметил, что его большой палец лежит на защелке барабана, чтобы уменьшить отдачу. Так вообще-то часто поступают стрелки, но... Я хотел было предупредить Макконнелла, но сдержался. Он навел револьвер, прицелился и мягко нажал на спуск. Раздался выстрел.
Даже на открытом пространстве грохот получился оглушительный. Взметнулся длинный язык пламени. Отдача отбросила Макконнелла назад. Его рука высоко взметнулась, револьвер чуть было не взмыл к небесам. Я быстро выхватил у него 'магнум', а он обхватил правую руку левой и прижал к груди. Он не издал ни звука, но качался из стороны в сторону, испытывая сильную боль.
- Ну-ка, дай взглянуть, - сказал я.
Он с ненавистью посмотрел на меня и показал руку. Из большого пальца текла кровь. Отдача получилась такой сильной, что Макконнелл получил вывих большого пальца, который стал на глазах распухать.
- Сволочь! - прошипел он мне. - Ах ты, поганая белая сволочь! Гад!
- Успокойся, - отозвался я. - Чего шумишь?! Я спросил тебя, твоя ли это пушка, и ты сказал, что да. Почему я должен тебе объяснять, как из нее надо стрелять? - Он яростно посмотрел на меня, но промолчал. - Так что ты, amigo, зря не убрал палец с барабана. Это, может, и годится для 22-го, а иногда и для 38-го калибра, но когда имеешь дело с артиллерией крупного калибра, надо убирать палец, если не хочешь его потерять.
- Я это запомню, - мрачно пообещал он. - Обязательно запомню, белый гад!
- Теперь поздно, - возразил я. - Лучше скажи: чем ты не угодил Уорфелу? Что он за тобой знает такого, раз заставил тебя признаться в убийстве из оружия, которое ты, видать, никогда и в руках-то не держал?
