– Что так? Ты мне не доверяешь, дружище?
– Дьявольщина, нет, конечно! Нет и нет, если это связано с чьей-то жизнью, кроме моей!
– Дай мне попробовать, – предложил Брукс. – Я смогу выбить из него имя девки.
Карл открыл было рот, собираясь заговорить, но тут же его закрыл, потому что внизу на подъездную дорожку свернул автомобиль. Вскоре он уже весь был на виду, и Гандермэн поспешно произнес:
– Если это та, о ком я думаю, то вам обоим надо быть повежливее. Если не джентльменами, то хотя бы...
Он встал, отряхнул слаксы и провел рукой по волосам. Приближающаяся машина быстро преодолела въезд и остановилась на белом гравии. Это был красно-кремового цвета «бьюик» с откидным верхом – спортивная модель с усиленными задними крыльями. Верх был опущен. За рулем сидела блондинка в белом костюме. Она грациозно выбралась из машины, не демонстрируя при этом ноги выше, чем необходимо. Шестерка, выполняющий роль швейцара, попридержал для нее дверцу машины и поклонился так, как видел это в фильмах.
– Ну, как вам этот класс? – тихо спросил Карл. – Будьте и вы на высоте! – И направился встретить блондинку.
Брукс и я поплелись следом. Карл взял девушку за руку. У нее оказался милый, хорошо поставленный голос.
– Надеюсь, я не слишком рано? Кстати, я слегка проголодалась.
– Нет, не рано, – ответил Карл. – Пришлось заняться кое-какими делами, но с ними уже покончено. Ты знаешь мистера Брукса, моего делового партнера. А это Пол Найквист, мой друг. Пол, это Карла Макмагон.
Девушка протянула мне руку, и мы обменялись рукопожатием. Потом все четверо несколько минут поговорили о погоде. Весна выдалась холодной, но, похоже, теперь наступило потепление. Девушка участвовала в разговоре, как хорошо воспитанная молодая леди. Похоже, ей доподлинно было известно, кто мы такие, а потому любопытно, куда мы попрятали наши пушки, и вообще было страшно волнительно стоять рядом с гангстерами, разговаривать с ними как ни в чем не бывало.
Брукс уловил молчаливый намек Карлы и откланялся:
– Ну, я должен срочно отправляться в даунтаун.
– Да и мне, пожалуй, пора бежать. – Я поклонился мисс Макмагон и повернулся на выход. Но тут услышал голос Карла:
– Пол, одну минуту... Извини меня, Карла. – Я остановился и подождал его. – По поводу той девицы, Пол. Она сможет держать язык за зубами?
– Да! – твердо заверил я.
– Для нее же лучше. Так ей и передай.
– Обязательно передам. Желаю хорошо провести время.
Глава 15
Вендовер-Хиллз находится достаточно далеко от города, это дало мне возможность хорошенько подумать на обратном пути. Главным образом мои мысли вертелись вокруг двух девушек, одну из которых последний раз я видел в морге на каталке. Казалось весьма вероятным, что и другой уготована такая же участь, несмотря на слова Карла, сказанные при нашем расставании. Даже если Гандермэн был вполне искренен, что весьма сомнительно он мог передумать – сам или под влиянием Брукса. Брукс – сторонник решительных действий и крайних мер.
Я ехал на скорости тридцать пять миль в час, когда полицейская машина поравнялась со мной, и копы потребовали чтобы я остановился. Они были на удивление вежливы.
– Мистер Найквист? Мистер Пол Найквист?
– Совершенно верно.
– Лейтенант Флит хотел бы вас видеть, сэр.
– А где?
– В участке.
Единственное преимущество официального эскорта – у меня не было никаких неприятностей с парковкой, хотя, разумеется, я не стал благодарить за это копов.
Офис Флита находился на третьем этаже. Лейтенант встал, пожал мне руку, передвинул стул на дюйм или около того и предложил сесть. Я сел, отказался от сигареты и набил свою трубку. Флит, усевшийся на краю стола, был уже наготове со спичкой. Затем изобразил улыбку, приведя в движение застывшие лицевые мышцы.
– Это один из наших испытанных способов – заставлять людей понервничать, обращаясь с ними исключительно любезно, – пояснил он.
– Вот и я думаю: с чего бы это?
– У меня тут был один репортер. Из «Курьера».
– Вильямс?
– Да, верно. Джек Вильямс. Скор на теории, ничего не скажешь. Он все уже вычислил. И насчет девушки, убитой прошлой ночью, и кто стрелял в губернатора Мэйни.
– Знаю. Он мне говорил. И это когда я сидел напротив него с заряженным ружьем. Некоторые люди совсем не боятся, что их тоже могут убить.
– Где вы были в субботу?
– В какое время в субботу?
– Весь день.
– До девяти у себя. До половины одиннадцатого кое-чем занимался в мастерской. Потом сел в машину и подобрал Дженни у ее дома. Я-то хотел встретиться с нею пораньше, но она была любительницей поспать.
– Теперь уснула навеки, – вставил Флит.
– Да, увы!.. Ну так вот, по-моему, где-то около одиннадцати мы отправились. По пути перекусили в какой-то забегаловке...
– Не помните в какой?
– Нет. Не то место, чтобы запоминать. Их хваленые гамбургеры делаются из резиновых сапог... Хотя обождите, кажется, забегаловка называлась «Чик драйвин». На остров мы попали около половины третьего. Остановились в кемпинге «Радуга». Малышка была в плохом настроении. Куксилась. У нее с похмелья болела голова. В номере был кондиционер, поэтому мы там и окопались с бутылкой. Выбрались наружу, чтобы поесть, только часов в девять, если не позже. Вернулись обратно после полуночи. Хотите, чтобы я также рассказал про воскресенье?
Еще немного такой практики, и из меня получится неплохой лжец.
– Нет, не хочу. Достаточно и этого. А как насчет того, другого мужчины?
– Какого еще другого? – Я набычился, имитируя непонимание. – О, вы имеете в виду выдумку Вильямса? Про моего двойника? Ну, лейтенант, если он существует, можете прижать его к ногтю.
Флит скорчил гримасу:
– Хотите сказать, если я его найду, то смогу прижать к ногтю вас?
– Чего это ради меня?
– Кто-то стрелял в губернатора Мэйни в субботу после полудня. Или вы уже забыли?
– Мне все еще хочется услышать обвинение. Какое наказание полагается за выстрел в руку губернатора?
– Причинение телесного повреждения во время покушения на убийство...
– Так, погодите, – перебил я Флита. – Всего лишь минутку, лейтенант. Надо еще доказать, что было покушение на убийство! Разве Джек Вильямс не до конца изложил вам свою теорию? В соответствии с ней я стрелял в руку губернатора Мэйни с полного его ведома и разрешения. И все это, если верить Джеку, было рассчитано на то, чтобы заткнуть глотки местным газетам – сорвать обещанное ими к осени разоблачение
