остановил машину. Он открыл дверцу, и его вырвало. – Как вы думаете, я убил его?
– Дьявольщина, нет, конечно, – заверил я. – Ни малейшего шанса, что он сыграет в ящик. – И мы поехали дальше. Дик вытер рот грязным носовым платком.
– Ну, дело было так, – начал он. – Я... ну, я возился дома с ружьем, разобрал на части затвор, так же, как вы тогда, просто чтобы посмотреть, как он работает. Ну, разложил все это на обеденном столе, а сестренка тут как тут. Она везде поспевает. Ей всего два года, но это сущее наказание. Потянула клеенку. Я подобрал все детали, кроме маленького штифта, который так и не смог найти. Пришлось идти к вам в мастерскую. Было где-то около шести. Мистер Хоффмайер установил мне его, а когда я уходил, то увидел, что одна из шавок Гандермэна открывает вашу квартиру. Я вернулся обратно и сообщил об этом мистеру Хоффмайеру, но он был занят резьбой по дереву и только что-то буркнул в ответ, как всегда это делает. Тогда я постоял снаружи, пока этот тип не вышел с вашей одеждой. Я не знал, что к чему, но на всякий случай вскочил на велик и пустился за ним в погоню. Он ехал быстро, вскоре я его потерял, но, поездив туда-сюда, наткнулся на этот гараж, около которого стояла ваша машина. Решил подождать. А когда вы вышли... Ну, то, как вас толкали, выглядело так, будто вас увозят. Вот я и подумал, что лучше их остановить.
– Гениальнее мысли быть не могло! – с чувством произнес я. – Огромное тебе спасибо, Дик!
В окнах моей квартиры было темно, мастерской – тоже. Хоффи уже ушел домой. Я знал, что у меня есть немного времени. Дженни увезли еще до одиннадцати ночи, но убили, согласно медицинскому заключению, около трех утра. Брукс – тип неторопливый, весьма обстоятельный... но и тянуть долго было нельзя. То, что мне тут на свободе и в безопасности казалось минутами, для малышки, где бы она ни была, выглядело часами и даже столетиями.
Дик прошел со мной в мастерскую. Я распорядился:
– Найди ножовку по металлу. Дик.
Я стал поспешно копаться в груде оружия. Где-то должна была быть старая девяносто седьмая модель, взятая в уплату за выполненную работу. Для моей задумки наружный курок лучше предохранителя. Найдя ружье, выложил его на верстак, взял у подростка ножовку и попросил его еще:
– А теперь найди мне коробку патронов двенадцатого калибра с оленем на крышке. Где-то она должна быть.
Это была старая «бяка» с длинным дулом. Я укоротил ствол. Ружья – отличная вещь на открытой местности. Пистолеты – это, можно сказать, прожиточный минимум в чрезвычайных ситуациях. Нет ничего такого, что пистолетом можно было бы сделать лучше, чем ружьем, не считая, конечно, того, что пистолет можно таскать в кармане штанов. А для грязной работы с близкого расстояния есть только одно оружие – обрез. В данный момент он-то мне и был нужен.
– Никак не могу найти ничего с оленем крупнее, чем номер четыре, мистер Найквист, – доложил Дик.
– Подойдет и этот, – отозвался я. – Мне предстоит иметь дело с тварями не такими живучими, как медведи или олени.
Глава 28
Уже на улице я обратился к Дику с третьей просьбой:
– Набери, пожалуйста, Плаза 3-3039. Если ответят, спроси, не там ли твоя мама.
Мальчишка набрал номер. Вдвоем в телефонной будке было душновато. Но я не мог дольше задерживаться в мастерской, даже ради экономии нескольких центов. Насчитав десять гудков, я покачал головой. Дик тут же повесил трубку. Мы выбрались из душной будки и вышли наружу, в теплую ночь.
– О'кей, Дик, – сказал я, – сейчас я высажу тебя у трамвайной линии, и дуй по ней задрав хвост до редакции «Курьера». Скажи им, пусть проверят, не ввели ли их в заблуждение относительно репортера Вильямса. На любые вопросы, которые тебе зададут, отвечай как на духу. – Я хлопнул его по плечу. – Поблагодарю тебя, дружок, в следующий раз при встрече. Пока, партнер!
Он отстранил мою руку:
– Смотри сам не наломай дров, напарник.
Дик был глубоко разочарован во мне. Я собирался начать действовать с обрезом дробовика, вместо двух кольтов в расстегнутых кобурах – по одному у каждого бедра. Уже отъехав, я некоторое время еще видел его в зеркале заднего вида. Меня особенно не волновало, что он сумеет сделать для Вильямса или «Курьера», но это хотя бы ненадолго удержит парнишку подальше от беды. В один прекрасный день мне придется отвести его в сторону и растолковать, что нельзя стрелять в людей из засады, даже из мелкашки 22-го калибра. Но нынешняя ночь была не для нотаций. А может, и я не тот человек, который вправе читать нравоучения.
По трамвайным рельсам я направился в сторону Вендовер-Хиллз. У Гандермэна была насыщенная событиями ночь. Теперь он, разумеется, нуждался в выпивке, приватной обстановке и беседе по душам. Ему нужна компания, чтобы было с кем разделить его триумф. А коли Карла нет у Марджи, значит, Марджи – у него. По крайней мере, я надеялся на это. В моем распоряжении было не так много времени, чтобы делать ошибки. Я постоянно помнил о девушке, которая умирала целых четыре часа.
Трамвайные рельсы обрывались, не доходя до Вендовер-Хиллз. Люди, живущие там, не нуждаются в общественном транспорте. Я погнал по дороге так быстро, как только мог, жалея, что не могу водить машину столь же лихо, как шестерки. Можно подумать, ну чего ради человеку, которому не для чего жить, бояться вылететь в кювет на большой скорости? Более того, учитывая то, куда и зачем я еду, по мне было впору заказывать панихиду. Однако я не считал нужным форсировать события, разбив голову в опрокинувшейся машине. Раньше мог позволить себе такую роскошь, сейчас – нет. Сделав поворот, я вторгся в частные владения. А свернув на подъездную дорожку, пригнулся к рулю как можно ниже. И очень вовремя: лобовое стекло разлетелось от выстрела, осыпав мои голову и плечи градом осколков безопасного стекла. Я направил машину прямо туда, откуда стреляли, сбив по пути пару существ в кустах, и врезался в дерево. Дверцы от удара распахнулись, что оказалось весьма кстати. Кто-то продолжал палить с другой стороны въезда.
Я откатился от машины и переждал. Стрелок бросился бегом по дорожке, вероятно, в полной уверенности, что я уже мертв. Если бы этот тип не уклонялся от призыва в армию, то прожил бы дольше. Военная служба научила бы его нескольким полезным вещам. Я выстрелил. Есть какое-то непередаваемое удовлетворение от грохота и дерганья в руках дробовика: это заставляет испытывать ощущение чего-то завершенного. И тут же двинулся прочь с этого места. В этот момент весь дом осветился огнями. Я остановился, чтобы стряхнуть с волос и рубашки осколки стекла – они мне чертовски досаждали. Затем защелкнул новый магазин в старый самопал. Помповое оружие очень сподручно в схватках: можно перезаряжать, ни на миг не прерывая стрельбы. Прежде мне не доводилось использовать дробовики в сражениях – Дядя Сэм не держит их на вооружении, – но все мои предположения о них сейчас на практике получили подтверждение. Позади меня какой-то дебил начал вопить, чтобы кто-нибудь убрал с него автомобиль. Я опустил курок и направился к дому. Нет смысла пробираться в темноте в ружьем на взводе: можно споткнуться и напороться на свою же пулю.
Странное дело, но все происходящее в данный момент здорово смахивало на обычную охоту. Вообще-то, полагаю, я нормальный и в разумных пределах добрый человек. Люблю все живое. Если не на охоте вижу птицу с переломанным крылом, то, как и любой другой, пытаюсь ей помочь. А может, делаю даже чуть больше иных, потому что люблю птиц и знаю о них все. Но во время охотничьего сезона у меня не возникает сентиментальных спазм по поводу, стрелять в них или не стрелять. Это то, для чего они в те дни существуют. Ну а сейчас сезон был открыт в Вендовер-Хиллз.
Какой-то шестерка бегом пересек газон, привлеченный воплями, раздающимися позади меня. В руке у него была пушка.
Я отвел назад большим пальцем курок, дал шестерке миновать меня, прицелился и выстрелил ему по ногам, лишив его возможности когда-либо еще бегать. Да, охота в Вендовер-Хиллз удалась на славу. В каждом из нас сидят два человека. Одного каждый день видят на улице, а другого можно встретить в
