– Как я уже говорил вам, я скажу об этом за один час до того, как это произойдет. Теперь ваше слово. Вы участвуете или нет?
– Мы участвуем, – ответил Бонне.
– Прошу вас взять конверты со своими именами на столе у двери. Изучите их внимательно. Мы отплываем в четыре часа дня. Всего хорошего, джентльмены, – сказал капитан, глядя в окно.
Он слышал, как они расходятся. Он был сыном близкого друга короля Англии. Он был командиром авианосца флота Ее Величества, но опустился до того, что стал виноторговцем, а потом и преступником. Дальше опускаться было некуда. Если и на этом поприще он потерпит неудачу, то его или убьют, или упрячут в тюрьму до конца жизни.
Гэс Шютт тщательно застегнул свое твидовое пальто, стоя перед высоким зеркалом в Аксельрод-Хаузе. Надевая шляпу, он проследил за тем, чтобы линия полей была строго параллельна линии плеч.
Затем он открыл особым ключом стальной ящик и вытащил большой коричневый конверт, в котором хранились четыре разработанных на компьютерах плана преступления. Он прошел к столу и запечатал его четырьмя печатями из синего сургуча, поставив на каждый оттиск своего перстня. Затем перевернул конверт и красными чернилами быстро написал: «В случае моей смерти содержимое этого конверта переходит в собственность моего друга, капитана Колина Хантингтона», поставил внизу подпись и дату.
Потом Гэс достал из письменного стола свое завещание. Оно было коротким – все свое состояние и собственность он завещал своему другу и спасителю, капитану Колину Хантингтону, проживающему на Фарм-Стрит, Вест-1, Лондон. Завещание не было подписано. Шютт взял ручку и задумался. Колин никогда не проявлял интереса к золоту. Он, несмотря на все свои положительные качества, был бесшабашным гулякой, любящим женщин, французскую кухню, дорогие вина и аристократические салоны. К тому же он был неудачливым игроком. Шютт не смог вывести свое имя и пошел на компромисс. Он поставил инициалы и дату и адресовал завещание своему адвокату в Лондон. Потом бросил заклеенный конверт в корзину с надписью «Исходящие».
Уложив в чемодан футляр с двумя девятимиллиметровыми пистолетами «Люгер», которые обладают большой убойной силой, он сверху положил пижаму, пару рубашек, смену белья и книжку ВиннаЭдвардза «Социальное поведение животных».
Вертолет Корпорации прямо с лужайки перед домом доставил его в Саутхэмптон.
Стоял солнечный жаркий июльский день. Не было даже обычного ночного бриза. Капитан прикинул на глазок, что на пароме будет около ста двадцати легковых машин и до одиннадцати грузовиков. Он мог видеть Форда Мак-Генри в кабине тяжелого трейлера «Мерседес». На негре был белый тренировочный костюм. Второй «Мерседес» стоял за ним.
Капитану стало жарко. Над машинами, ожидающими погрузки, колебалось марево. Машины были забиты водными лыжами, пляжными подстилками, надувными матрасами. Он начал волноваться – где Гэс Шютт? Капитан уже второй раз посмотрел на часы, когда вспомнил, что Бонне где-то рядом и следит за ним. Он перестал крутить головой и смотреть на часы и вошел с здание пассажирского терминала. Здание было новым, с высоким потолком, кафе-баром и газетным киоском. Едва войдя, он заметил Боннеа и Каллерса в разных частях зала, не замечающих друг друга в толпе пассажиров. Туристы были увешаны рюкзаками и фотоаппаратами. Капитан купил пару журналов и принялся наблюдать сквозь стекло за погрузкой машин.
В восьмой по счету машине находилась симпатичная молодая пара, которая прекрасно смотрелась в открытом «Ягуаре». Девушка сказала сидящему рядом с ней молодому человеку: «Мы не только едем в чудесную романтическую Испанию в свадебное путешествие, мы едем на самой чудесной машине, которую только мог подарить любящий папочка своей дочери в качестве свадебного подарка». – «Нам, – ответил молодой человек. – Он подарил ее нам».
В девятнадцатой по счету машине сидел розовый коротышка и его жена Бренда с бигуди в волосах и с двумя близнецами на коленях. На заднем сиденье лежали три чемодана и игрушки – трактор, пожарная машина и медвежонок-коала.
– Мне не верится, что у нас отпуск, – Гарет, – говорила она уже в десятый раз. – Сперва мы копили на нашу свадьбу, потом на детей, потом на машину, а теперь мы едем в великолепный отпуск на банковский кредит.
– Так и должно быть, Брен, – ответил ей муж. – Вот вернемся, встанем покрепче на ноги и расплатимся с банком.
Сорок седьмая машина была зеленым «Мустангом» с иллинойскими номерами. В ней сидели мужчина и женщина. В машине были снаряжение для подводного спорта, сумка с клюшками для гольфа, одна теннисная ракетка, пара сапог для верховой езды, одно ружье в чехле, пара водных лыж и еще кое-что по мелочи. Мужчина постоянно ворчал, потому что был юрисконсультом в области налогообложения, специализировавшимся на гайанских корпорациях, переправляющих капиталы фирмам в Онтарио, которые переводили их люксембургским компаниям, контролирующим предприятия по производству батареек в Нигерии. Он постоянно потел, даже во сне, от мысли, что федеральная налоговая инспекция может зацепить кого-нибудь из его клиентов.
– Какого черта я взял тебя с собой? – ворчал он на свою жену? – Когда ты научишься укладывать вещи? Как ты могла потерять мою бейсбольную перчатку? Висишь целый день на этом чертовом телефоне и болтаешь со своей мамашей. Я что, не прав?
Его жена прикусила губу, испытывая непреодолимое желание достать из чехла ружье и пристрелить супруга.
Машина тридцать первая в третьем ряду была двухместным спортивным «Триумфом» с одним человеком за рулем – женщиной лет тридцати пяти. Она была недурна собой и легкомысленна с виду. Ее муж дал ей кредитные карточки «Дайнерз Клаб», «Барклай» и «Америкэн Экспресс», она обожала проводить время на море и заводить себе новых знакомых. В три часа все погрузятся, она распакует вещи и достанет «Путеводитель по морским курортам». В шесть часов она переоденется и отправится прогуляться и завести с кем-нибудь знакомство. А в десять часов она вернется к себе, разденется, упадет на постель, где и останется до конца путешествия, услаждая кого-нибудь из своих новых знакомых.
Первым в ряду тяжелых машин стоял большой туристский автобус с шестьюдесятью четырьмя пассажирами, включая мисс Мэй Гэммидж, которая весила триста восемьдесят один фунт[10] и занимала одна сразу два места.
Прозвучал сигнал к началу погрузки. Открылись ворота. Пешие пассажиры двинулись на посадку, и капитан Хантингтон тоже пошел, чтобы Шарль Бонне не подумал, будто он кого-то ждет. Он помог пожилой
