– Восемь к одному.
– Нет, десять. Хотя бы девять.
– Восемь.
– О чем вы спорите, джентльмены? – спросил Шафран.
– Я держу пари, что смогу определить, какое из блюд приготовил Франкохогар – ответил Брайсон.
– Великолепно!
– Тысяча фунтов, – сказал Брайсон, – восемь к одному.
– Принято, – ответил капитан, сделав пометку на полях меню.
Зал был переполнен. Отарди с озабоченным лицом метался по залу, выхватывая из рук курильщиков сигареты и бросая их в ведерко. Затем он взобрался на стул.
– Сейчас окна будут открыты, – провозгласил он, – чтобы этот запах выветрился. Любой, кто закурит прежде, чем подадут коньяк, будет выведен из моего ресторана! – Отарди слез со стула под аплодисменты.
В обществе царило возбуждение. Появились официанты, несущие вина. Присутствующие в который раз обратили свои взоры к меню, хотя знали его наизусть. Там значилось:
«Дом-Периньон», розовое, 1959
«Пулиньи-Бланш», 1961
«Шато-Каньон», 1955
«Татинжер», 1964
Коньяк «Пеллисон», 1929
Ликер «Чин-Чин».
– Кажется, я выиграл тысячу фунтов, капитан? – спросил Брайсон, стараясь не улыбаться.
– В самом деле?
– Никакой рыбы в красном вине в меню нет.
– Да, вы правы, Джон. Но вы только посмотрите в меню! Все очень элегантно и рафинировано, но слишком различается по вкусу. Неужели это меню составил Отарди?
Все трое уставились в меню. Великий Отарди составил его, как Бетховен – партитуру оперы.
– Белужья икра, – по-моему, лучше пошла бы стерляжья, – заметил Шафран.
– Дьеппская камбала в горчичном соусе! Седло барашка в остром луковом соусе – он великолепно сочетается с нежным мясом, оттеняя его достоинства!
– Рис по-гасконски и курже-а-гратэн – просто и изящно, – заметил капитан.
Затем – глоток «Дом-Периньон», чтобы прочистить горло перед десертом: засахаренные фрукты, птифуры.
Брайсон проиграл пари, назвав седло барашка блюдом, которое приготовил Хуан. Это была ошибка. Хуан приготовил рыбу.
– Кто бы мог вообразить, что баск будет готовить рыбу? – сокрушался Брайсон.
Капитан заработал еще тысячу фунтов, усомнившись, что «Дом-Периньон» и вправду 1959 года. Отарди признался, что, уже после того, как меню было отпечатано, фирма смогла поставить только вино 1961 года.
– Разницу, конечно, мог заметить любой, – добавил он, – но вы были первым.
Затем капитан выиграл две тысячи фунтов у Брайсона, который заявил, что ликер «Чин-Чин» – это смесь абрикосовой настойки с арманьяком. Он даже вроде пробовал такой во французском посольстве в 1934 году, когда этот сукин сын Рузвельт сидел в Белом Доме. Когда обед завершился, капитан почувствовал облегчение, стараясь не думать о том, чего хотят от него Битси и ее родственники. Капитана и Хуана Франкохогара снимали для телевидения и первых полос «Ле Монд», «Фигаро» и «Франс Суар». Капитан на своем безупречном французском произнес речь:
– Как сказал ваш великий президент Помпиду в 1971 году, французы – самая счастливая нация в мире. Правда, президент сказал это по поводу визитов в вашу страну китайского и советского лидеров. Но я заявляю: Франция – великая страна именно благодаря своему искусству, которое было продемонстрировано сегодня вечером!
После этого они уехали в казино в Аркансон, в сорока милях западнее, где капитан проиграл тридцать две тысячи фунтов – сумму, которой у него не было.
Он взмок – любая собака убежала бы от него, потому что собаки тонко чувствуют адреналин. От капитана пахло даже не адреналином, а отчаянием. Но он, стараясь не подавать виду, поднялся со своего места, небрежно протянул крупье пятьсот франков и вышел. Он благоразумно прошел через зал с рулеткой, где шла крупная игра, и подошел к закутку, в которой играли в кости. Народу там не было – сезон еще не начался. Капитан опустился в кресло и закрыл лицо руками. Не открывая глаз, он услышал, что в кресло напротив кто-то сел. Это был Джон Брайсон.
– Как самочувствие, капитан?
– Голова разболелась.
– Еще бы, при таком проигрыше!
