третьего в списке мотеля — «Горный вид» в Грейт-Баррингтоне.
Задергалось левое веко; Страж придавил его, точно клопа, и держал, пока тик не унялся. Так бывало лишь от усталости.
В жилой зоне, как называл ее Страж, окон не было. Отделявшая «спальню» изогнутая стеклянная перегородка из зеленоватой плитки чуть пропускала свет, придавая скудной обстановке нездоровый оттенок. Комод, деревянный стул и древний сервант были подобраны на помойке (не из-за безденежья, но по прихоти). Узкая кровать хорошо смотрелась бы в монашеской келье.
Во рту отдавало сажей — горьким, неизгладимым вкусом прошлого.
Перспектива поездки к истокам образов и событий, так и не стершимся в памяти, внушала опасения. Произошедшее четверть века назад виделось живо, словно было вчера. Страж обладал несчастливой способностью синестета ничего не забывать. Он помнил свои детские разговоры и тексты, прочитанные хотя бы раз, точно помнил место каждой вещи, порядок книг на полке, планировку и обстановку дома, помнил, где «живет» каждый предмет кухонной утвари.
Возникло видение меццалуны на сушилке.
Следующие сорок пять минут Страж провел в ванной, где до изнурения выжимал гири — на лбу выступили бисерины пота, на руках вздулись вены. Уж Листер-то будет послабее. В Лондоне Страж видел, как по утрам Эд отправляется на пробежку в Гайд-парке. Он выглядел немного мосластым. Однако приятно, что человек, который мог бы стать его тестем, поддерживает себя в форме — еще одна общая черта.
Страж принял душ и побрился. Из своего консервативного гардероба он выбрал линялую хлопчатобумажную рубашку, желтоватую в рыжую полоску, светло-коричневые брюки и тяжелые туристские ботинки — подобная экипировка позволит затеряться в Коннектикуте, запомнившемся сельской глубинкой. Затем упаковал рюкзак, с которым ездил в Европу.
Неспешно завтракая фруктовым кефиром, он читал стоявшую на пюпитре книгу Эжена Марэ[72]«Душа термита». Страж решил взять напрокат машину и ехать на север по известной ему Таконик-Паркуэй.
Через пару часов он будет на родине.
43
Дожидаясь открытия норфолкской библиотеки, Кэмпбелл Армур сидел в припаркованной через дорогу «тойоте» и наблюдал картину, знакомую в основном по голливудским фильмам, которые он мальчишкой смотрел в Гонконге. Сытый уютный поселок, угнездившийся в зеленой чаше холмов, деревья, утопающие в цвету и птичьем пении, местный люд, слоняющийся с таким видом, будто в запасе уйма времени и никаких забот, — все это выглядело уж больно красиво для правды.
Пожалуй, здесь ничего не изменилось, кроме машин и одежды, размышлял Кэмпбелл. Покой и довольство, конгрегационалистская церковь с белым шпилем, колониальные дома в дощатой обшивке и старомодные магазины — все такое же, как в тот июльский день двадцать семь лет назад, когда в чулане нашли скорчившегося Эрнеста Ситона, перемазанного кровью, будто он участвовал в варварском обряде посвящения.
Второй раз мимо неторопливо проехала кофейного цвета патрульная машина с опущенными стеклами; тучный полицейский в огромных солнечных очках, делавших его похожим на авиатора, глянул на «тойоту» и кивнул. Кэмпбелл приветствовал толстяка банкой «Ма-унтин-дыо», из которой затем прихлебнул. Теперь он понял слова доктора Стилуэлла о том, что в поселке не стремились к «широкой огласке» трагедии Ситонов. Здесь все пропитал устоявшийся дух особости, от которого было неуютно.
На улицах Кэмпбелл спиной чувствовал взгляды прохожих.
Около десяти на стоянку перед красным помпезным амбаром, в стародавние времена выстроенным специально под библиотеку, въехал потрепанный «форд»-пикап. Из него вышла высокая женщина с косой пепельных волос, в джинсах и дорогом льняном жакете. Звякая ключами, она взбежала по ступенькам крыльца.
Немного выждав, Кэмпбелл последовал за ней.
— Чем могу служить?
Девушка с пепельной косой сидела за конторкой. Вблизи она оказалась моложе. Нагрудный значок извещал, что ее зовут Сьюзен Мэри Биледо.
— Если угодно, можете сами порыться.
Кэмпбелл оглядел интерьер дощатой библиотеки: камин, кресла, пейзажи над книжными полками и в нише одинокий компьютер — единственная уступка современному веку.
— Даже не знаю. — Сыщик прокашлялся. — У вас есть микрофиш-проектор? Я бы хотел посмотреть номера «Литчфилд каунти тайме» за июль и август семьдесят девятого.
Сьюзен Мэри улыбнулась:
— Что конкретно вы ищете? Комплекта номеров нет, так что лучше искать по теме.
Кэмпбелл задумался. В интернете найти архив местной газеты не удалось. Однако чего ему таиться от библиотекарши?
— Гляньте в разделе «убийства и самоубийства», — попросил Кэмпбелл, следя за ее откликом. — Семья Ситонов. Муж-дантист убил жену, а потом застрелился. Они жили неподалеку от Колбрука.
— Ага, это сужает круг.
Девушка опять расплылась в улыбке, словно ее позабавили читатель и его необычная просьба. Она явно не знала об этой истории.
— Вы нездешняя, Сьюзен, да?
Библиотекарша помотала головой, отчего коса ее подпрыгнула:
— Из Нью-Йорка.
— Я тоже не местный.
— Да я вроде как догадалась.
Оба рассмеялись. Сьюзен провела сыщика в читальный закуток, где на полках лежали подшивки в матерчатых переплетах; одну она вытащила и раскрыла на столе. Перелистав страницы с пожелтевшими газетными вырезками, библиотекарша нашла заметку и развернула подшивку к Кэмпбеллу:
— Вот, пожалуйста.
«ВЕРДИКТ В ТРАГЕДИИ: УБИЙСТВО И САМОУБИЙСТВО».
— А вы знаете, что среди дантистов самый высокий процент самоубийц? — спросил Кэмпбелл, проглядывая заметку.
Под заголовком была фотография «Небесного поместья». Белый особняк в колониальном стиле на вершине лесистой гряды. Общий план, ракурс снизу и чуть сбоку. Кэмпбелл заволновался.
Перед ним был дом с сайта domoydotemnoty.
— Неужели? — удивилась Сьюзен Мэри. — Дантисты всегда такие зануды. Может, они из-за этого?
Заметка мало что добавляла к рассказу доктора Стилуэлла. Неудивительно, что следствие не смогло определить мотив убийства. Газета поместила фотографию Джун и Гэри; мальчик упоминался, но, к сожалению, его снимка не было.
— Я бы хотел это отсканировать, если можно.
— Легко. Буду рада для вас потрудиться.
Взяв подшивку, библиотекарша исчезла за дверью с надписью «Не входить»; Кэмпбелл невольно подумал, достанут ли до ягодиц ее серебристо-серые волосы, если их распустить.
В десять тринадцать с библиотечного компьютера он отправил Эду Листеру копию заметки, обведя маркером фотографию дома и приписав: «Знакомо? Интересно, что вы об этом думаете. Сейчас поеду взглянуть. К.».
Чувствуя, что дело наконец-то сдвинулось, Кэмпбелл задержался у конторки и поблагодарил девушку за помощь.
— Случайно не знаете, как туда добраться? — спросил он на выходе.
