– Где же ты подобрал такое длинное выражение? Ах да, Вэл, разумеется.
Если верить Вэлери Гарднер, которой не чужда была некоторая театральность, даже проснуться рано утром уже было психической травмой. На протяжении дня она получала до десятка психических травм, и это только подстегивало ее.
– Сегодня воскресенье – раз, и у меня психическая травма – два, – сказал Джой. – Выходит, мне поэтому можно съесть два мороженых, как считаешь?
– Я считаю, что в ближайшие по крайней мере лет десять предпочла бы ничего не слышать о психических травмах.
– А как же мороженое?
Кристина посмотрела на его разорванную рубашку.
– Уговорил, – согласилась она, – возьмем два.
– Вот здорово! Вот это денек, правда? Сначала – настоящая чокнутая, теперь – двойная порция мороженого!
Кристину никогда не переставала удивлять, особенно в собственном сыне, присущая детям жизнерадостность.
И даже стычка со старухой уже перестала казаться ему чем-то ужасным, в его представлении становясь похожей более на приключение, в чем-то, если не во всем, напоминающее поход в кафе-мороженое.
– Ты – малыш что надо, – сказала Кристина.
– А ты – мама что надо.
Джой включил радио и всю дорогу до «Баскин-Роббинс» безмятежно мурлыкал себе под нос.
Кристина по-прежнему посматривала в зеркало заднего обзора, но никто их не преследовал. Она и сама это прекрасно знала, но все же хотела удостовериться.
Глава 2
Кристина и Джой легко поужинали на кухне, потом она ушла к себе в кабинет, чтобы заняться бумагами.
Они с Вэл Гарднер держали магазинчик «Вина и закуски» – своего рода лавку гурмана, где продавались дорогие вина, деликатесы с разных концов света, добротная кухонная утварь, а также необычные бытовые приборы вроде равиольниц и экзотических кофеварок. С тех пор как они организовали свое дело, пошел шестой год, и они крепко стояли на ногах; более того, магазин стал приносить такие доходы, о которых вначале ни Вэл, ни Кристина даже не смели помышлять. И сейчас они уже подумывали о том, чтобы летом открыть филиал, а затем, на будущий год, и еще один – в западном Лос-Анджелесе. Успех вдохновлял и обнадеживал их, однако предприятие поглощало все больше времени. Так что это был не первый случай, когда Кристине приходилось разбирать накопившиеся бумаги.
Но она не жаловалась. Прежде шесть дней в неделю она работала официанткой в двух местах: по четыре часа в закусочной в обеденное время и по шесть часов вечером в «Шез Лавель», французском ресторане средней руки. Крутясь как белка в колесе, Кристина отличалась вежливостью и внимательным отношением к клиентам. Имела солидные чаевые в закусочной и весьма высокие в «Шез Лавель», но несколько лет такой работы не прошли даром: она стала замкнутой и выглядела старше своего возраста.
Ей приходилось работать по шестьдесят часов в неделю.
Помощники официантов увлекались наркотиками и часто являлись в невменяемом состоянии, так что она выполняла и их работу; в закусочную заходили развратные типы, которые вели себя грубо и непристойно, и Кристине порой становилось страшно от их настойчивости, однако их посягательства в интересах дела следовало отвергать с милым кокетством. Она так много времени проводила на ногах, что в свободные от работы дни не могла ничего делать, а просто сидела на тахте, положив ноги на подушки, и читала воскресные газеты, особенно следя за финансовой и деловой хроникой, мечтая о том дне, когда у нее будет свой бизнес.
Все же благодаря щедрым чаевым и собственной бережливости, два года обходясь без машины, она накопила достаточно, чтобы оплатить недельный мексиканский круиз на роскошном лайнере «Принцесса ацтеков» и внести свою половину суммы, на которую они с Вэл открыли лавку гурмана. Все вместе – мексиканский круиз и начало собственного дела – коренным образом изменило ее жизнь.
Разбирать финансовые документы по вечерам было ей более по душе, чем работать официанткой. И уж никак нельзя было сравнить это занятие с тем, что она делала на протяжении двух лет, предшествовавших работе в закусочной и «Шез Лавель». Потерянные Годы. Именно так она воспринимала теперь то оставшееся далеко позади время: смутные, несчастные, печальные и глупые Потерянные Годы.
По сравнению с тем периодом вся эта рутинная бумажная работа представлялась удовольствием, наслаждением, подлинным праздником…
Она провела за работой уже больше часа, когда ее насторожило, что Джой все это время вел себя подозрительно тихо. Разумеется, он не был шумным ребенком и часами мог играть один так, что его не было слышно. Но после неприятного столкновения со старухой Кристина была немного взвинчена и даже в самой обычной тишине неожиданно почувствовала что-то странное и зловещее. Не то чтобы была напугана, а просто насторожилась. Если что-то случится с Джоем…
Она отложила ручку, выключила счетную машинку и прислушалась.
Тишина.
В голове, как эхо, пронеслись слова старухи: «Он должен умереть, он должен умереть…»
Она встала, вышла из кабинета, быстро пересекла гостиную и, миновав холл, прошла в детскую.
Дверь была открыта, горел свет, и Джой мирно играл на полу с Брэнди – их симпатичным, золотого окраса ретривером, отличавшимся бесконечно терпеливым нравом.
– Привет, мам, хочешь поиграть с нами в «Звездные войны»? Я – Хэн Соло, а Брэнди – мой приятель, Чубакка Вуки. Если хочешь, можешь быть принцессой.
Брэнди сидел в центре комнаты между кроватью и шкафом с раздвижными дверцами. На голове у него была бейсболка с надписью «Возвращение Джеди», из-под которой свисали длинные лохматые уши. Кроме того, Джой нацепил на собаку патронташ с пластиковыми пулями и кобуру, откуда торчал пистолет необычной, футуристической формы. Брэнди сносил все это с полной невозмутимостью и даже, казалось, улыбался.
– Он прекрасно подходит для роли Буки, – сказала Кристина.
– Хочешь поиграть с нами?
– Мне очень жаль, капитан, но у меня полно работы.
Я зашла на минуточку посмотреть., все ли в порядке.
– Дело в том, что имперский боевой корабль чуть не превратил нас в пар, – сказал Джой. – Но теперь все в порядке.
Брэнди довольно сопел, словно соглашаясь с этим.
Кристина улыбнулась:
– Будьте начеку.
– Конечно. Мы очень осторожны, потому что Дарт Вэйдар где-то здесь, в этой части галактики.
– Я еще загляну к вам попозже.
– Мам? А ты не боишься, что та старуха снова объявится? – вдруг спросил Джой, когда она уже направлялась к двери.
Кристина обернулась.
– Нет, нет, – сказала она, хотя как раз этого и боялась. – Вряд ли ей известно, кто мы и где живем.
Синие глаза Джоя горели ярче обычного, он неотрывно смотрел на нее, и в его взгляде угадывалось беспокойство.
– Но я же сказал ей, как меня зовут, помнишь? Она спросила, и я сказал ей свое имя.
– Ты же назвал только имя, ничего больше.
Он нахмурил брови:
– Точно?
– Ты сказал только «Джой».
