впорхнула в отдельную палату Лоры, направилась прямо к Данни, обняла его, изо всех сил прижала к себе и объявила:
— Господи, какой же ты громадный. Ты определенно мутант. Признайся, Паккард, твоя мать, возможно, была из рода человеческого, а вот отцом у тебя наверняка был гризли. — Затем она направилась к кровати, где Лору поддерживали в сидячем положении три подушки, подложенные за спину, поцеловала ее в лоб, потом в щеку. — Я сначала сходила в палату новорожденных, посмотрела через окно на Кристофера Роберта, очень милый ребеночек. Но вам, братцы, не хватит всех ваших книжных миллионов, чтобы его прокормить, потому что мальчик точная копия папочки, он вам обойдется тысяч в тридцать в месяц. Он вас объест.
Лора сказала:
— Хорошо, что ты пришла, Тельма.
— Неужели я могу пропустить такое событие? Вот если бы я выступала в клубе каких-нибудь мафиози где-нибудь в Байонне в Нью-Джерси, я бы не посмела разорвать контракт, с этими типами шутки плохи, они тебя за это разрежут на кусочки. К счастью, я была к западу от — Я бессердечная, циничная, напористая шлюха. А что касается книги, то шутки в сторону. Это шедевр. Я узнала корову Боумен и Тамми. И этого детского психолога Буна. Имена другие, но все как живые. Ты очень здорово их описала, Шейн. Когда я читала, у меня мурашки бегали по коже, как будто все вернулось обратно, я не могла сидеть дома, выходила на солнышко подышать свежим воздухом. А бывало, хохотала до колик.
Каждый мускул, каждый сустав в теле Лоры ныл от боли. У нее не было сил приподняться и обнять подругу. Она просто сказала:
— Я люблю тебя, Тельма.
— А вот Угря в книге нет.
— Я его приберегаю для другого романа.
— И меня тоже нет, вот что удивительно, а ведь я самая яркая личность в твоей жизни!
— Я хочу посвятить тебе одной целую книгу, — сказала Лора.
— А ты не врешь?
— Честное слово, нет. Не ту, что пишу сейчас, а следующую.
— Послушай, Шейн, обязательно сделай меня красавицей, а не то берегись. Я тебе покажу.
— Поняла.
Тельма задумалась, потом спросила:
— А ты собираешься…
— Обязательно. Рут тоже там будет.
Они помолчали, держась за руки.
Слезы затуманили Лоре глаза, она заметила, что Тельма тоже моргает, чтобы не заплакать.
— Не надо, Тельма. Побереги свои сногсшибательные ресницы. Тельма подняла ногу.
— Как тебе эти сапожки? Правда, шик? Черная кожа, носы узкие, каблуки в заклепках. Ну прямо настоящая укротительница, а?
— Как только ты вошла, я сразу подумала: интересно, сколько мужских особей она успела проучить своей плеткой?
Тельма вздохнула и несколько раз шмыгнула носом.
— А теперь слушай внимательно, Шейн. Мне кажется, ты недооцениваешь свой талант. Ты умеешь запечатлевать жизнь людей на бумаге, люди уходят, а слова остаются, и их жизнь тоже остается. Ты умеешь выражать чувства, и кто угодно может читать твои книги и переживать вместе с твоими героями; ты трогаешь сердца, напоминаешь нам, что такое человечность, о чем мы теперь так часто забываем.. — У тебя талант, о котором другие могут только мечтать, вот во имя чего ты должна жить. Я знаю, тебе хотелось бы иметь большую семью… троих, четверых детей, ты об этом мечтала'… представляю, как тебе сейчас тяжело. Но у тебя есть Данни и Кристофер и этот удивительный талант, а это немало.
— Иногда… мне бывает очень страшно. — Голос Лоры дрогнул.
— Чего ты боишься, Лора?
— Я хотела иметь много детей… чтобы никто не мог отнять их всех у меня.
— Никто никого у тебя не отнимет.
— А у меня только Дании и маленький Крис… только двое… это опасно, что-то может случиться.
— Ничего не случится.
— И тогда я останусь одна.
— Ничего не случится, — повторила Тельма.
— Всегда что-то случается. Такова жизнь. Тельма прилегла на кровать, вытянулась рядом с Лорой, положила голову ей на плечо.
— Когда ты сказала, что роды были тяжелыми… и твой вид, ты такая бледная… я испугалась. У меня есть друзья в Лос-Анджелесе, это верно, но это все типы из шоу-бизнеса. Только ты одна настоящий близкий мне человек, даже если мы редко встречаемся, и когда я подумала, что ты…
— Но этого не случилось.
— Но могло случиться. — Тельма горько рассмеялась. — Черт возьми, Шейн, если ты сирота, то это навеки, верно?
Лора обняла ее и погладила по волосам.
Когда Крису исполнился год, Лора закончила 'Золотого орла'. Книга вышла спустя девять месяцев, а когда Крису было два года, она возглавила список бестселлеров в газете 'Таймc', которую Лора считала наивысшим авторитетом.
Данни с таким умением, старанием и осторожностью распоряжался Лориными деньгами, что через несколько лет, несмотря на высокие налоги, они могли стать не просто богатыми — они уже были богатыми по сравнению с большинством людей, — но настоящими богачами. Лора не особенно задумывалась об этом. Она никогда не предполагала, что станет богатой. Когда она размышляла о своем завидном положении, то понимала, что должна радоваться, а если вспомнить, в какой нужде живет большинство людей в мире, то хотя бы испытывать благоговение перед дарами судьбы, но деньги не вызывали у нее ни того, ни другого чувства. Правда, деньги давали чувство надежности; они заставляли верить в свои силы. Лора и Дании не собирались выезжать из своего уютного дома с четырьмя спальнями, хотя могли бы купить целое поместье. У них были деньги, и это все. Деньги — это не главное в жизни, главное — это Данни и Крис и, в меньшей степени, ее книги.
С малышом в доме у нее не было больше ни сил, ни желания работать на компьютере по шестьдесят часов в неделю. Крис уже ходил, говорил, совсем не капризничал и не проявлял того самого непонятного упрямства, которым руководства по воспитанию пугали родителей детей в возрасте от двух до трех лет. Умный и любознательный мальчик, он редко выводил ее из себя. Стараясь не избаловать, она отдавала ему свое время в пределах разумного.
Ее четвертая книга, 'Несравненные сестры Эппелби', была напечатана через два года после 'Золотого орла', в октябре 1984-го; это не уменьшило числа читателей, что происходит иногда, когда писатель не публикует по книге ежегодно. По сравнению с прежними этот роман собрал самое большое число предварительных заказов.
Первого октября они сидели все вместе в гостиной, ели воздушную кукурузу и смотрели видеозаписи старых мультфильмов; 'у-у-ух' — всякий раз приговаривал Кристофер, когда Койот-Бегун в одно мгновение набирал огромную скорость. Вдруг из Чикаго позвонила Тельма вся в слезах. Лора подошла было к телефону на кухне, но преследуемый врагами Койот в соседней комнате пытался взорвать своих недругов, а вместо этого подводил заряд под себя, и Лора сказала Данни:
— Я пойду в кабинет.
За четыре года после рождения Криса карьера Тельмы развивалась по восходящей линии. Она выступала в нескольких казино в Лас-Вегасе ('Послушай, Шейн, должно быть, я очень ничего, если официантки чуть ли не голые, одни сиськи да задницы, а мужчины в публике смотрят не на них, а на меня. С другой стороны, это, наверное, одни гомики'). В последний раз она выступала с номером на большой сцене театра 'Метро-Голдвин-Мейер' перед выходом самого Дина Мартина и даже четыре раза участвовала
