– Это моя куртка, – повторяет он. Снимает бейсбольную кепку, прежде чем мама может заметить, что она немного ему велика.
На одной стене висят несколько фотографий его самого, Пейдж и девочек в разные годы. Он отводит глаза от них, потому что они глубоко трогают его и он боится, что снова не сможет сдержать слез.
Он должен взять себя в руки, чтобы суметь рассказать им самое основное о той сложной и загадочной ситуации, в которой оказался. У них троих слишком мало времени, чтобы успеть разработать план, прежде чем объявится самозванец.
Его мать садится на диван рядом с ним. Она держит его за правую руку, нежно сжимая ее, стараясь ободрить.
Отец присаживается слева на ручку кресла и наклоняется вперед, весь внимание.
Ему так много нужно рассказать им, но он не знает, с чего начать. Он колеблется. На какое-то мгновение он сомневается, что вообще сможет найти верные слова. Он молчит, не в состоянии преодолеть психологический барьер, точно так же, как тогда, когда сидел в своем кабинете за компьютером, пытаясь написать первое предложение нового романа.
Когда же он внезапно начинает говорить, слова вырываются из него водяным потоком, который грозит прорвать плотину:
– Человек, существует человек, он выглядит как, точно как я, даже я сам не вижу разницы, и он украл мою жизнь. Пейдж и дети думают, что он – это я, но он – не я. Я не знаю, кто он и каким образом обманул Пейдж. Он забрал у меня память, не знаю как; как ему удалось украсть у меня так много и оставить меня ни с чем.
Его отец кажется удивленным, и действительно, как он может оставаться равнодушным, слыша такое. Но что-то в удивлении отца не то, что-то неуловимое и не поддается определению.
Рука матери застывает на его правой руке, скорее инстинктивно, чем сознательно. Он не смеет взглянуть на нее.
Он торопится, сознавая, что они не понимают его, пытается поскорее все объяснить:
– Говорит, как я, движется, стоит, как я, и кажется мною. Я долго думал об этом, старался понять, кем он может быть, откуда взялся. У меня только одно объяснение, даже если оно кажется невероятным, понимаете? Как с Кевином Мак-Карти или Дональдом Сазерлэндом в фильме 'Вторжение захватчиков тел', что-то нечеловеческое, не из этого мира, нечто, что может абсолютно имитировать нас и отнимать у нас память, стать нами. Но он не смог убить меня и избавиться от тела после того, как забрал мой мозг.
Задохнувшись, он замолчал.
Минуту никто из родителей не проронил ни слова.
Они обменялись взглядами. Ему не понравился этот взгляд. Он ему совсем не понравился.
– Марти, – заговорил отец, – может, ты начнешь с самого начала, но медленнее, и расскажешь нам, что именно произошло, шаг за шагом.
– Я попытаюсь рассказать вам, – в отчаянии говорит он, – я знаю, это невероятно, в это трудно поверить, но я рассказываю тебе, папа, все как есть.
– Я хочу помочь тебе, Марти. Я хочу поверить тебе. Поэтому успокойся и расскажи мне все с самого начала. Дай мне шанс понять тебя.
– У нас мало времени. Неужели вы не понимаете? Пейдж и дети вот-вот приедут сюда с этим существом, с этим нечеловеческим созданием. Я должен забрать их у него. С вашей помощью я должен убить его и вернуть себе семью прежде, чем будет поздно.
Его мать бледна и кусает губы. Глаза затуманились от слез. Она так сильно сжимает его руку, что ему почти больно. У него зарождается надежда, что она понимает всю глубину и отчаянность его положения.
– Все будет хорошо, мама. Как-нибудь мы справимся с этим. Вместе у нас есть шанс.
Он взглядывает на окна. Он боится увидеть БМВ, подъезжающую по заснеженной улице к дому. Но ее еще нет. У них все еще остается время, может быть, всего несколько минут, но время еще есть.
Откашлявшись, отец говорит:
– Марти, я не понимаю, что происходит…
– Но я же сказал вам, что происходит, – кричит он. – Черт возьми, папа, ты не знаешь, через что я прошел. – У него текут слезы, и он пытается сдержать их. – Мне было так больно, так страшно. Все, что я помню, – это страх и одиночество и попытки понять все, что случилось.
Его отец протягивает руку и кладет ее ему на колено. Отец обеспокоен, но не так, как бы ему хотелось: Не заметно, чтобы он был разгневан тем, что какое-то странное существо отняло у его сына жизнь, или был напуган, узнав о существовании нечеловеческого присутствия на земле, и выдающего себя за человека. Он кажется просто встревоженным… и грустным. Не понятно почему, но в его голосе чувствуется грусть.
– Ты не одинок, сынок. Мы всегда здесь и. готовы все для тебя сделать. Ты же знаешь об этом.
– Мы будем рядом с тобой, – говорит мама. – Мы будем помогать тебе всем, чем сможем.
– Если приедет Пейдж, как ты говоришь, – добавляет отец, – мы сядем вместе за стол, все обсудим и постараемся понять, что происходит.
Их голоса немного снисходительны, как если бы они говорили пусть с умным и слишком чувствительным ребенком, но все равно ребенком.
– Заткнитесь! Немедленно заткнитесь! – Он выдергивает свою руку из материнских рук и вскакивает с дивана, дрожа от разочарования.
Окно. Падающий снег. Улица. БМВ не видно. Но скоро она появится.
Его мать сидит на краешке дивана, она закрыла руками лицо, плечи опущены, ее поза выражает или
