– Ты знаешь, что наши дела пошли гораздо хуже после того, как закрыли Форт-Уиверн и мы лишились военных – доброй трети наших ночных слушателей.
Нам пришлось сократить штат, но даже в урезанном составе мы едва сводим концы с концами. А в чем дело, Крис?
– Двери у вас на радиостанции все время заперты?
– Да. Это требуют от всех ночных диск-жокеев.
– Хотя ты выйдешь, когда уже рассветет, пообещай мне, что попросишь Доги либо кого-нибудь из утренней смены проводить тебя до машины.
– Неужели Дракула вырвался на волю?
– Обещай мне.
– Крис, какого черта ты…
– Я все расскажу тебе позже. Просто пообещай, и все, – продолжал настаивать я.
Она вздохнула.
– Ну ладно. Только объясни, что стряслось? Ты случайно не…
– Со мной все в порядке, Саша, честное слово. Не волнуйся. Пообещай же мне, черт побери!
– Я пообещала.
– Но ты не произнесла это слово.
– О господи! Ну ладно, ладно. Я обещаю. Чтоб мне сдохнуть, чтоб мне провалиться. Век воли не видать! Но с тебя – увлекательный рассказ, какая-нибудь страшилка вроде тех, что я слушала у костра в лагере герлскаутов. Ты будешь ждать меня дома?
– А ты наденешь форму герл-скаута?
– У меня от нее остались только носочки.
– Этого вполне достаточно.
– Ага, уже задрожал, представив такую картинку?
– Просто вибрирую.
– Ты плохой человек, Кристофер Сноу.
– Да, я – убийца.
– Ладно, до скорой встречи, убийца.
Она положила трубку, а я выключил свой телефон и снова повесил его на пояс.
Несколько секунд я вслушивался в кладбищенскую тишину. Соловьиные трели давно умолкли, и даже стрижи, похоже, отошли ко сну, устроившись на ночь под дымоходом. Вероятнее всего, не спали только могильные черви, но они трудились в торжественной и уважительной тишине.
Обращаясь к Орсону, я сказал:
– По-моему, мне не обойтись без духовного наставления. Давай-ка нанесем визит преподобному Тому.
Я пересек кладбище пешком, обошел церковь сзади и вытащил из кармана куртки «глок». Находясь в городе, где начальник полиции грезит о том, как он станет избивать и мучить маленьких девочек, и где работники похоронного бюро разгуливают с пистолетами под мышкой, я имел все основания предполагать, что священник тоже будет вооружен не одним только словом божьим.
Дом отца Элиота был темным с фасада, но, зайдя с заднего двора, я увидел два освещенных окна на втором этаже.
После сцены, которую я наблюдал в церковном подвале, спрятавшись за гипсовым ангелом, не приходилось удивляться тому, что настоятель Святой Бернадетты не в состоянии уснуть. Часы показывали три утра, после визита сюда Джесси Пинна прошло уже четыре часа, а священник все не выключал свет.
– Топай потише, – прошептал я Орсону.
Стараясь производить как можно меньше шума, мы взобрались по каменным ступенькам и прошли по деревянному полу заднего крыльца.
Я подергал дверь, но она оказалась закрыта, хотя служителю господа следовало скорее уповать на него, а не на дверные замки.
Я не собирался стучать или звонить у парадного входа. Имея за плечами убийство полицейского, было бы глупо бояться наказания за незаконное вторжение в чужое жилище. Мне только не хотелось разбивать окно, поскольку звон стекла наверняка насторожит священника.
На террасу крыльца выходили четыре окна с двойными рамами. Я подергал их одно за другим. Третье оказалось незапертым. Пистолет мне пришлось засунуть в карман куртки, поскольку деревянные рамы разбухли от сырости и с трудом поддавались моим усилиям.
Требовались обе руки, чтобы поднять вверх наружную раму и зафиксировать ее горизонтальной защелкой, а затем подсунуть пальцы под нижнюю планку внутренней рамы и произвести с ней такую же операцию.
Рама медленно поползла вверх, издавая такой зловещий скрип и скрежет, который сделал бы честь любому фильму ужасов Веса Крэйвена. Орсон скептически фыркнул, крайне невысоко оценивая мои навыки взломщика. Ну что тут поделаешь, кругом одни критики!
