очереди прямо в лицо.
На всех лицах выразилось изумление, более или менее сильное в зависимости от темперамента каждого.
- Этого не может быть! - воскликнула Карла. - Только не Поль!
- Это не самоубийство, так ведь? - спросил Марко Ферензи. - Иначе бы вы сюда не пришли.
- По всей видимости, его отравили.
- Чем?
Этот сухим тоном заданный вопрос исходил от Жюстена - человека, не подверженного эмоциям. Ферензи неодобрительно взглянул на него.
- Майор, - продолжил он, - мы потрясены. Это трудно осмыслить, особенно если информация так отрывочна. Не могли бы вы сообщить нам подробности?
- Я объяснил вашему начальнику службы безопасности, что хотел бы поговорить с вами обоими приватно, однако он не счел нужным донести до вас мою просьбу. В таком случае я повторяю ее.
Говоря это, Брюс пытался вспомнить, приходилось ли ему когда-нибудь объявлять об убийстве в столь необычной обстановке.
- Федерико делает свое дело. Он полагает, что чем быстрее вы нам сообщите, как все произошло, тем больше мы выиграем времени, - сказал Лепек нарочито усталым тоном.
- Майор тоже знает, что делает, - успокоил его Ферензи. - Предлагаю пойти ко мне в кабинет, а Федерико вместе с Дани и Карлой пока побудут в твоем, ты не против?
- Дурной сон, - пробормотал Лепек.
- К нашему общему сожалению, это отнюдь не сон. - Ответ Брюса адресовался уже его спине в махровом халате.
Несмотря на свое несогласие, Жюстен Лепек направился к двери. Открыв ее, он обернулся и, как бы подыскивая слова, сказал:
- Не думайте, что если я только что из сауны и мы пили шампанское, у нас тут сплошной курорт. Женам уже надоело слушать наши разговоры о делах, а кроме того, у нас встреча в ресторане с важными клиентами. Вчера я и Марко по этой же причине очень поздно легли спать. Как вы понимаете, инспектор, у нас каждая минута на счету.
Брюс улыбнулся:
- Если мы поговорим о вашем распорядке дня в приватной обстановке, мы лишний раз избавим ваших супруг от скучных разговоров.
- Это уже не сообщение, это допрос. Вы нас разбиваете на группы. Ну что ж, я понимаю, инспектор.
Ферензи казался раздосадованным. Чего никак нельзя было сказать о других. Наиболее раскованным выглядел начальник службы безопасности. Можно подумать, у него то и дело убивают генеральных директоров и он к этому уже привык. Мысль, пришедшая в голову Брюсу, была не менее странной, чем сон, что одолевал его ранним утром: мангуст - единственное животное, которое не боится кобры. В тропиках он успешно ей противостоит, ведя борьбу за существование. Брюс давным-давно вычитал это в каком-то иллюстрированном журнале. Лепек вполне может сойти за мангуста. Ну точно зоопарк!
- Чего же вы ожидали, месье Лепек?
- Вы будете разочарованы. Я отнюдь не оригинален. Я полагаю, что гораздо выгоднее работать, чем убивать своих сотрудников.
- Ну что, Жюстен, идем? - вежливо спросил Марко Ферензи.
Никто, похоже, не обращал внимания на болтовню Лепека. Привыкшая к выходкам мужа, Дани Лепек поднялась с места, чтобы отнести свой полупустой бокал в бар. Федерико Андрованди с безразличным видом стоял, опершись на стойку бара. Лепек, вздохнув, прошел в дверь. Ферензи, ободряюще потрепав жену по плечу, последовал за ним. Последним вышел майор Брюс. По его мнению, человек в халате прибегал к более изысканному стимулятору, чем шампанское и пар финской бани.
6
Мартина Левин расположилась с Феликсом Дарком в кабинете Брюса. Эта комната не была ни просторнее, ни светлее, чем ее собственная, однако небольшое окно в ней выходило на Сену, а Мартина любила время от времени смотреть на реку, словно переводя дух между порциями вопросов. Вместе с комиссаром полиции она опросила соседей Дарка и консьержку в доме номер пятьдесят, встретившую Феликса во дворе. «Странно, что в такой ранний час, и был он вроде как не в своей тарелке. Но очень вежливый, как всегда». Соседи не заметили в доме незнакомых людей и ничего подозрительного не слышали. Никто из них ни разу не видел Поля Дарка в компании с кем бы то ни было. Дарк-старший жил весьма уединенно или же общался с людьми где-то в других местах. Как, впрочем, и его сын Феликс.
Мартина уже час работала с Дарком-младшим. Теперь он выглядел более собранным, но на вопросы отвечал очень коротко. История с коброй ничего ему не говорила. Он даже не мог сказать, кто такие Ольга, Карина и Лиза - эти имена были в записной книжке отца. Без фамилий. Может, подружки? Нет, молодой Дарк ничего о них не слышал. Создавалось впечатление, что он хоть и жил с отцом под одной крышей, ощущал себя временным гостем, которому нет дела до того, чем живет и что чувствует хозяин. А что, если он так и не смог примириться с разводом родителей и считал отца виновником разрыва? Феликс опроверг это предположение, заявив, что его родители расстались без всяких драм. Мартина не верила, что можно расстаться без драм. Она не представляла себе, как это дети и родители могут жить бок о бок и не делить друг с другом горести и радости. «Без драм» - скажешь тоже, Феликс!
Результаты анализов будут готовы только через несколько дней. Однако Мартина чувствовала, что Феликс солгал. Он все-таки принял транквилизатор, она в этом уверена. Какой напрашивается вывод? Что Феликс подготовился к неизбежному допросу? Что чувство вины сводит его с ума? Что он ежедневно принимает транксен и это до такой степени разрушило его мозг, что он додумался уничтожить своего отца с помощью порошка для истребления крыс? Причину почти семидесяти процентов убийств следует искать в узком кругу семьи и близких жертвы, и в большинстве случаев эти убийства вовсе не являются тщательно подготовленными. Это только в кино случайные убийцы, отправляя на тот свет отца, жену или подружку, действуют с ловкостью профессиональных киллеров.
Она отошла от окна и, вернувшись за стол, положила руку на кожаную папку для бумаг. Ей вспомнилась рука Алекса: это жест, простой и красивый, она видела у него. Алекс. Алекс. Алекс Брюс. Александр Брюс. Она подождала, пока Феликс выпьет кофе. Взгляд у него хоть все еще мутный, но постепенно возвращается к реальности. Мартина решила сблефовать.
- Почему ты соврал мне по поводу транксена?
- Я не знаю, я был не в себе. Я даже не помню. Разве я соврал?
- Ты сказал, что не принимал ничего.
- Извините, я тогда плохо соображал.
- Ты часто принимаешь успокоительные?
- Нет. Но тогда… Мне было так плохо…
- Когда?
- Когда я его увидел.
- Кого?
- Отца, конечно. Когда я его нашел.
Уже появилось некоторое раздражение в голосе. Он явно начинает приходить в себя.
- А может, ты принял до того, как все случилось?
- Клянусь вам, нет! Я принял, когда увидел его.
- Сразу после того?
- Да, прямо перед тем, как позвонить в полицию.
