- Надеюсь, у тебя встреча не с подушкой, моя милая! Это было бы недостойно с твоей стороны.
- Of course not! [Конечно нет! (англ.)]
- Но ведь я тебе говорила, что не люблю работать одна.
- В любом случае, на всех допросах первую скрипку играешь ты.
- Да, но даже первой скрипке нужен смычок, чтобы она зазвучала. Я не люблю роли старого одинокого полицейского, Ингрид. Давай хотя бы начнем вместе.
- Хорошо! Хорошо!
Хозяина кинотеатра звали Родольф Кантор. Это был коренастый мужчина с напомаженными редеющими волосами, но носивший усы. Он был одет в полосатый костюм, из кармашка которого высовывался белый платочек. Когда он вставил сигарету с героином в черепаховый мундштук, Ингрид поняла, что свой стиль он позаимствовал у папаши из «Семейки Адамс».
Увидев затем кассира и двух билетерш, она отметила, что те придерживаются того же стиля, что их хозяин: первый сделал выбор в пользу футболки с нарисованным скелетом, а на девушках были прелестные агатово-черные платья, подчеркивавшие макияж в стиле «женщина-вамп»: бледность, угольно-черные глаза, пурпурные губы. Колготки в сеточку и лодочки на высоченных каблуках довершали их наряд. Все трое служащих сохраняли полную невозмутимость, несмотря на крики, время от времени доносившиеся из зала. Ингрид решила, что сегодняшнее мероприятие какое-то особенное, но Кантор разуверил ее в этом. Сегодня все как обычно, пояснил он, а такие неординарные наряды нужны лишь для того, чтобы создать атмосферу и доставить удовольствие посетителям.
- Я пришла, чтобы поговорить о Ванессе Ринже, - отрубила Лола.
Кантор был нем, как могила Дракулы в первых лучах утренней зари. Несколько секунд тишину нарушали только крики, проникавшие через дверь, обитую кожей. «Звездная панорама» - действительно хороший кинотеатр», - подумала Ингрид. Время шло.
- Вы подтверждаете, что она у вас работала?
- Разумеется.
- Долго?
- Три недели.
- Немного.
- Абсолютно верно. Но к чему все эти вопросы? Вы что, из полиции?
- Не совсем.
«А время все идет», - думала Ингрид, лихорадочно соображая, как ей выйти из сложного положения.
- Так вы из полиции или нет?
- Считайте, что я молодая пенсионерка, нанятая частным образом семьей жертвы.
- Я готов отвечать на вопросы. Но только в присутствии официальных лиц.
- Полиции не хватает рвения. Держу пари, что они до вас даже не доберутся. Так что уверяю вас, вам не придется рассказывать свою историю дважды.
- Не знаю, хватает ли у полиции рвения, но вам явно хватает наглости. А теперь извините, у меня много работы.
- Вы знаете Дилана Клапеша, мсье Кантор?
Лола кинула удивленный взгляд на Ингрид и заинтересованный - на Кантора. Американка быстрым движением сорвала с головы перуанский колпак; она знала, какое впечатление ее короткая стрижка в стиле эдакой постмодернистской Жанны д'Арк произведет на такого любителя стилистических выкрутасов, как Кантор.
- Естественно! Это восходящая звезда французских фильмов ужасов. Я его большой поклонник.
- Я хорошо знаю Клапеша. Его настоящее имя - Артюр Мартен.
- Да ладно!
- Это так же верно, как то, что меня зовут Ингрид Дизель. И если вы поможете моей подруге, которая говорит вам чистую правду, то я приведу к вам Дилана Клапеша на встречу со зрителями.
- Но, говорят, у него ужасный характер.
- Так вам нужен Клапеш или нет?
- Еще бы не нужен!
- Договорились!
- Не так быстро. Мне нужно письменное обязательство. С подписью.
- Хорошо, только давайте быстрее.
Директор на минутку вышел. Лола воспользовалась этим, чтобы тактично расспросить Ингрид. Ей плохо верилось в крепкую дружбу между кинозвездой и массажисткой.
Кантор вернулся, держа отпечатанный на машинке листок и ручку. Ингрид, прочитав бумагу, подписалась. Секунду она стояла неподвижно с обязательством и ручкой в руках, а по ее губам бродила загадочная улыбка. В конце концов она вынула из кармана перочинный ножик, ткнула в кончик большого пальца и прижала его к листку.
- А сейчас, Лола, я убегаю. А вы, Кантор, ведите себя полюбезнее. Хорошо?
- Все, что вам угодно.
Кантор проводил глазами атлетичную фигуру Ингрид, пока она не растворилась в ночи. Потом он посмотрел на листок, украшенный четким карминно-красным отпечатком, так, словно это был голливудский контракт, и наконец повернулся к Лоле, выражение лица которой оставалось абсолютно безмятежным.
- Ваша подруга - эксцентричная особа. Она своеобразна, но ее своеобразие не напрягает. Они мне очень нравятся.
- Эксцентричные люди?
- Да, в нашу серую эпоху их не хватает. В семидесятых годах, например, их плотность на квадратный метр была гораздо больше.
- Хорошо. Продолжим. Почему Ванесса проработала у вас всего три недели?
- Она не снизошла до объяснений. И я остался только с одной билетершей в разгар фестиваля Дарио Ардженто. Вы, может быть, этого не знаете, но Дарио Ардженто собирает полные залы.
- Возникли какие-то сложности?
- Не знаю. Я обращаюсь со своими служащими корректно.
- А клиенты?
- Что вы хотите сказать?
- Ваши посетители - особая публика. Может быть, их можно назвать эксцентричными, но их своеобразие напрягает несколько больше, чем Ингрид Дизель.
- Мои клиенты не более странные, чем посетители выставочных залов и экспериментальных кинотеатров. У нас своя гордость.
- Каким образом вы наняли Ванессу?
- Меня познакомил с ней мой сын Патрик. Если бы не он, я вряд ли взял бы ее на работу.
- Ваш сын был близко знаком с ней?
- Да, он был ее другом.
- А может быть, возлюбленным?
- Понятия не имею. Нынешнее поколение делает что хочет, хотя многие еще живут с родителями. А что касается секретов, так они легко проверяются. И в этом нет ничего удивительного.
- Он живет с вами?
- Да. У него нет другого выхода. Патрик получил аттестат в июне. А сейчас он помогает моей супруге Рене. Она продавщица книг.
- Где находится ее магазин?
- На улице Винегрье. Вы не ошибетесь. Магазин называется «Огурец в маске».
- Оригинально.
- Не очень. Вы когда-нибудь слышали об огородных приключениях Огурца в маске, комиксе Мандрики?
- Это тоже было в семидесятые годы, да?
- Вот-вот! Рене - специалист по комиксам.
