бывшего командира, потерявшего всяческую надежду в жизни?..
— Тяжко? — В голосе Тодороку крылось сочувствие.
— Что ж, — холодно отрезал Нэдзу. — Что посеешь, то и пожнешь.
Он явно изо всех сил боролся с физическими страданиями, терзающими его тело. Стиснутые зубы кривили лицо в страшной гримасе. Все это выглядело уродливо трагическим и вызывало чисто физиологическое отвращение.
— Приношу свои извинения, — с трудом выдавил из себя Нэдзу. — Заварил вам кашу.
— Хотите сказать этим, — Тодороку навалился грудью на стол, — что убийство мадам и Судо Тацуо — ваших рук дело?
— Нет! Не так это! Тех… тех двоих не я убил.
— А кто же?
— Не знаю. Кто их убил, мне неизвестно.
На лице Тодороку отразилось презрение. Взгляд мгновенно посуровел, лишь тон остался спокойным.
— Послушайте, Нэдзу-сан, — он ткнул в лежавшую на столе рукавицу со следами вара и краски для мимеографа, — это ведь ваша? Вы сами ее опознали.
— Да, моя. Никаких сомнений.
— Нэдзу-сан! — напористо заговорил Тодороку. — Вы же должны знать, где нашлась эта рукавица. Ее достали со дна озера вместе с грузом, привязанным к трупу! К тому же, на ней остался вар. И вы будете утверждать, что убийца — не вы?
— Я… я… — Нэдзу трясся всем телом, стиснув зубы, превозмогая физические и психологические муки, терзающие его. Он с трудом выдавливал из себя слово за словом: —…только трупы… только трупы перетащил. Когда я заглянул в комнату на втором этаже, они оба уже мертвы были… Убиты…
Тодороку и Ямакава недоуменно переглянулись. Тодороку с возмущением в голосе уточнил:
— Так это вы с телами такое сотворили?
— Минуточку, господин старший инспектор, — вмешался в разговор Киндаити Коскэ. — Может быть, Нэдзу-сан сам расскажет, как ему удобнее? Пусть начнет с того, зачем он поднялся на второй этаж.
— Спасибо вам, Киндаити-сэнсэй. Я и сам так собирался все объяснить.
— Что ж, давайте. Пусть говорит, как сам хочет.
Тодороку дал знак взглядом, и Эма с Миурой приготовились записывать показания.
Нэдзу прикрыл глаза. Изможденность его стала еще более заметной. Лицо непрерывно дергалось в конвульсиях, по нему струился пот.
— В тот вечер я, как всегда, работал на мимеографе. Юкико уже спала в маленькой комнате. Примерно пять минут одиннадцатого позвонили в дверь, и я пошел открыть. На пороге стояла та женщина.
— Кто же она? Раз так сложилось, наверное, можно сказать?
— Нет! — Нэдзу опять стал резок. — Господин старший инспектор, не спрашивайте меня об этом. Я всеми богами клянусь, что она здесь совершенно не при чем.
Тодороку вопросительно взглянул на Киндаити и, видя, что тот молча кивнул, сказал:
— Ладно. Продолжайте, как знаете.
— Спасибо вам. — Плечи Нэдзу резко двигались, выталкивая из легких воздух. — Я провел ее в большую комнату, и мы немного поговорили, но я боялся разбудить Юкико и увел гостью из дома. Сколько было времени, точно не знаю, но примерно где-то половина одиннадцатого. Она сказала, что хочет поговорить еще, и я пошел провожать ее до станции, а по пути мы проходили мимо заднего входа в ателье. Так вот… — тут Нэдзу опустил голову, — я виноват перед вами: когда меня вчера спрашивали, не было ли там чего необычного, я ответил, что был занят разговором и ничего не заметил. А там дверь была сантиметров на пятнадцать приоткрыта. Я не обратил на это особого внимания, только почему-то взглянул на второй этаж и заметил свет. Но тогда, как я вам объяснил, мы шли на электричку, задерживаться не могли, вот и прошли просто мимо, не полюбопытствовав. А возвращался я той же дорогой.
— И что же было тогда?
— Дверь была точно так же приоткрыта. И на втором этаже по-прежнему горел свет. Все было совершенно так же, как когда мы проходили в половине одиннадцатого. Я взглянул на часы — было уже без двадцати два. Тут ведь любой удивится, верно?
— Несомненно. И как вы поступили?
— Позвал хозяйку. Разумеется, мне не ответили. На душе у меня стало неспокойно. Я же знал, что она живет одна. Вдруг грабитель забрался? Я вошел, ее позвал. Внизу тьма кромешная, я и пошел на свет, на второй этаж. А там…
Лицо Нэдзу кривилось от боли, пот капал на стол.
— А там?
Размазывая капли пота, Нэдзу продолжил:
— Наверху навзничь лежал мужчина. Верхняя часть тела в комнате, нижняя в тесном коридорчике. Поэтому
Страдальческая гримаса на лице Нэдзу и его прерывистая речь объяснялись, вероятно, не только физическими муками. В этот момент его, несомненно, пронзило воспоминание об увиденном.
— Ну-ну, что же дальше? — поторопил Тодороку.
— Там на кровати лежала женщина… мадам…
Торопливо произнеся эту фразу, Нэдзу опять смолк. По лицу его было видно, что многого он не хочет говорить. Киндаити заметил это его нежелание и вступил в разговор.
— Нэдзу-сан, опишите подробно, в каком она была состоянии. Это чрезвычайно важно для следствия. Как она выглядела?
Нэдзу метнул на Киндаити быстрый взгляд. Лицо его, искаженное муками, чуть порозовело от прихлынувшей крови. Воспоминания явно повергли его в пучину острого стыда.
Все в комнате смотрели на Нэдзу выжидающе.
— Мадам лежала на спине совершенно голая. — Он заговорил быстро, словно торопясь избавиться от чего-то мерзкого. — На шее у нее было намотана нейлоновая комбинация. Ноги широко раздвинуты и…
Он покраснел еще сильнее и смолк.
— Ну так и? — Не сдержал нетерпения Тодороку.
— Уфф!.. Там еще пусть немного, но видны были следы совокупления.
— То есть все выглядело так, будто она была в постели с мужчиной?
— Вот этого не знаю. Может, с мужчиной… Я не видел, чтоб там были следы спермы.
В результатах вскрытия на это указывалось. Свидетельств того, что жертва прямо перед убийством подверглась изнасилованию со стороны мужчины, не было, но в заключении отмечалось, что ее гениталии испытали прилив крови.
— А как по вашему впечатлению? Вот вы сказали про ноги — можно было по этой позе судить, что она была в постели не одна?
Этот вопрос задал Киндаити Коскэ.
— Ну, не думаю, чтоб женщина раздевалась догола, когда спит одна. А по виду получалось, что задушили ее как раз в тот момент, когда она с кем-то занималась любовью.
— Так-так…
Киндаити кивнул и принял сказанное без комментариев. Тодороку продолжил выяснения:
— Что вы делали дальше?
— Проверил у нее пульс, убедился, что уже поздно, и приподнял тело мужчины. Я только тут понял, что это господин Судо. Прямо из сердца у него торчало глубоко всаженное шило — я знал, что здесь тоже уже ничего не поможет. Тогда я осторожно, чтоб не хлынула кровь, положил тело на спину. А потом…
— Что ж потом?
— Расстегнул ему брюки и проверил…
Слушающие невольно замерли, глядя в лицо Нэдзу.
— Каков результат?
— Если она и была с кем-то в постели, то не с Судо-сан.
