Расщелина была все ближе, все ярче.
И вот она уже высунула голову навстречу дневному свету. Жадно глотнув воздуха, Клэр подняла глаза в тот самый миг, когда на ее голову обрушился сильный удар.
24
– Комиссар Келли, мы не видели доктора Эллиот целый день, – сообщила медсестра. – Честно говоря, уже начинаем беспокоиться.
– Когда вы последний раз говорили с ней?
– Судя по рассказам дневной смены, она звонила около полудня, справлялась о состоянии Ноя. Но с тех пор от нее никаких известий, и мы уже несколько часов пытаемся связаться с ней по пейджеру. Мы звонили ей домой, но там включается автоответчик. А ведь ей нужно быть здесь. Мальчик уже спрашивает о ней.
«Что-то не так», – решил Линкольн, направляясь по коридору к палате Ноя. Клэр не могла оставить сына так надолго, в любом случае она бы позвонила. Ближе к вечеру он заезжал к ней домой, но ее машины там не было, и он решил, что Клэр в больнице.
Но и здесь ее не было весь день.
Он кивнул полицейскому, охранявшему вход в палату, и зашел к Ною.
На прикроватной тумбочке горела лампа, и в ее ярком свете лицо мальчика казалось бледным, изможденным. Услышав звук закрывающейся двери, он поднял взгляд на Линкольна, и в его глазах промелькнуло разочарование. Ярость ушла, подумал Линкольн, и какая разительная перемена. Тридцать шесть часов назад Ной был неуправляем, в нем было столько силы и ярости, что двое мужчин с трудом завалили его на землю. Сейчас он выглядел всего лишь уставшим подростком. Испуганным мальчиком.
– А где моя мама? – почти шепотом спросил он.
– Я не знаю, где она, сынок.
– Позвоните ей. Пожалуйста, не могли бы вы ей позвонить?
– Мы пытаемся отыскать ее.
Мальчик моргнул и уставился в потолок.
– Я хочу попросить у нее прощения. Хочу сказать ей… – Он снова заморгал, потом отвернулся, зарывшись в подушку. – Я хочу рассказать ей правду.
– О чем?
– О том, что случилось. Той ночью…
Линкольн молчал. Это признание нельзя было выдавливать силой; мальчик должен был сделать его добровольно.
– Я взял пикап, чтобы отвезти домой свою подругу. Она пришла ко мне пешком, и мы собирались дождаться маму, чтобы она отвезла ее домой. Но было уже поздно, а мамы все не было. Пошел сильный снег…
– И ты сам повез девочку?
– Она живет всего в трех километрах от нас. Я же умею водить.
– И что случилось, Ной? Во время этой поездки?
– Ничего. Я быстро съездил туда-обратно. Клянусь.
– Ты ехал по Слокам-роуд?
– Нет, сэр. Я не сворачивал с шоссе Тодди-Пойнт. Я высадил ее в конце подъездной дорожки, чтобы ее отец меня не увидел. А потом сразу поехал домой.
– В котором часу это было?
– Я не знаю. Часов в десять, наверное.
Через час после того, как анонимный свидетель видел пикап Клэр, петляющий по Слокам-роуд.
– Что-то здесь не так, сынок. Откуда тогда кровь на крыле?
– Я не знаю, откуда там взялась кровь.
– Ты что-то скрываешь.
– Я говорю правду! – Мальчик повернулся к полицейскому, и на его лице проступило раздражение, граничащее с яростью. Но на этот раз злость была какой-то другой. Теперь в ней была осмысленность.
– Если ты говоришь правду, – произнес Линкольн, – тогда девочка подтвердит твои слова. Кто она?
Ной отвел взгляд и снова уставился в потолок.
– Я не могу вам этого сказать.
– Почему?
– Отец убьет ее. Поэтому я вам не скажу.
– Но она могла бы все исправить одним своим заявлением.
– Она боится его. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности.
– Пока неприятности только у тебя, Ной.
