– Но мы все еще женаты. Ты мой муж.
– И нет смысла возвращаться к этому разговору. – Он снова взял ее за локоть.
Только он извлек ее из «Шевроле», как Дорин, улучив момент, заехала ему прямо в челюсть. Линкольн слегка пошатнулся, в голове у него зазвенело.
– Эй! – Флойд ловко скрутил ей руки. – Послушай, это уж чересчур!
– Пусти меня! – завопила Дорин. Она вырвалась из рук Флойда и снова бросилась на мужа.
На этот раз Линкольну удалось увернуться от удара, что еще больше взбесило его жену. Она снова замахнулась на мужа, но Линкольну и Флойду наконец удалось скрутить ее.
– Мне очень не хотелось бы так поступать, – сказал Линкольн, – но сегодня ты ведешь себя очень неразумно. – Он защелкнул наручники на ее запястьях.
Дорин плюнула ему в лицо. Линкольн утерся рукавом, после чего терпеливо препроводил жену на заднее сиденье патрульной машины.
– О, черт! – воскликнул Флойд. – Нам же придется заводить на нее дело.
– Знаю. – Линкольн вздохнул и сел за руль.
– Ты не можешь развестись со мной, Линкольн Келли! – крикнула Дорин. – Ты обещал, что будешь любить и оберегать меня!
– Я не знал о твоей тяге к бутылке, – возразил Линкольн, разворачивая машину.
Они неспешно возвращались в город, и всю дорогу Дорин ругалась на чем свет стоит. Всему виной было пьянство; именно оно вынуло пробку из бутылки со злыми духами.
Два года назад Линкольн ушел из дома. Этот брак забрал у него не только десять лет жизни, но и очень много усилий. Он был не из тех, кто пасует перед трудностями, но отчаяние в конце концов сломило его. В свои сорок пять лет он вдруг осознал, что жизнь проходит мимо, унылая и бестолковая. Ему бы очень хотелось остаться с Дорин, вновь проникнуться к ней теми нежными чувствами, которые она вызывала у него в начале их брака, когда была красивая и трезвая, а не пьяная и злобная, как сейчас. Иногда он пытался отыскать в своем сердце хотя бы какой-то след той любви, хотя бы искорку в груде пепла, но ничего не осталось. Пепел остыл. Да и сам он устал.
Линкольн пытался поддержать ее, но Дорин не понимала, что ей необходима помощь. Раз в несколько месяцев, когда ее ярость достигала апогея, Дорин уходила в запой. Заканчивалось это тем, что она «брала напрокат» чей-то автомобиль и устраивала свои знаменитые гонки. Горожане уже знали, что нужно держаться подальше от дороги, когда Дорин Келли садится за руль.
Вернувшись в полицейский участок, Линкольн позволил Флойду самому оформить бумаги и отвести нарушительницу в камеру. Даже сквозь две запертые двери были слышны истошные вопли Дорин, которая требовала адвоката. Он подумал, что наверняка смог бы вызвать кого-нибудь для нее, хотя из местных никто за это дело не возьмется. И даже за пределами Транквиля, например в Бангоре, уже никто не примет ее с распростертыми объятиями. Он уселся за свой стол и принялся листать картотеку в поисках адвоката. Желательно того, к кому он давно не обращался. И кого бы не смутили оскорбления из уст подзащитной.
Пожалуй, чересчур много всего навалилось, да еще в такую рань. Он отставил картотеку и провел рукой по волосам. Дорин все еще кричала из камеры. Эта история непременно выплеснется на страницы вездесущей местной газеты, а потом ее подхватит пресса Бангора и Портленда, потому что для всего штата Мэн это лишний повод посудачить и посмеяться. «Начальник транквильской полиции арестовал собственную жену. В очередной раз».
Линкольн потянулся к телефону и только собрался набрать номер адвоката Тома Уайли, как в дверь его кабинета постучали. Подняв взгляд, он увидел стоявшую на пороге Клэр Эллиот и положил трубку.
– Здравствуйте, Клэр, – приветствовал он ее. – Еще не прошли техосмотр?
– Работаю над этим. Но я пришла не по поводу машины. Хочу кое-что показать вам. – Она выложила на стол грязную кость.
– Что это?
– Это бедренная кость, Линкольн.
– Что?
– Бедренная кость. Полагаю, человеческая.
Он уставился на кость, покрытую коркой грязи. Один ее конец был раздроблен, и на всей поверхности виднелись следы звериных клыков.
– Где вы это нашли?
– Возле дома Рейчел Соркин.
– А откуда она у Рейчел?
– Собаки Элвина Клайда приволокли ее во двор. Она не знает, откуда взялась кость. Я была там сегодня утром, осматривала Элвина. Он прострелил себе ногу.
– Опять? – Он закатил глаза, и оба рассмеялись.
Если каждому городку положено иметь своего сумасшедшего, в Транквиле эту роль исполняет Элвин.
– С ним все в порядке, – заверила Клэр. – Но думаю, этот огнестрел нужно зафиксировать в протоколе.
– Считайте, что это уже сделано. У меня целое досье на Элвина и его ранения. – Он жестом указал ей на стул. – А теперь расскажите мне про кость. Вы уверены, что она человеческая?
