– Подушка Скотти Брэкстона тоже фосфоресцировала, – сообщила она. – Поначалу я подумала, что он просто вымазал ее краской. А теперь начинаю задаваться вопросом, не бактерии ли это.
– Вы делали бактериологическое исследование?
– Я взяла у него назальный мазок на посев. И попросила лабораторию определить все выявленные организмы, но результатов придется подождать. А что вы обнаружили в озерной воде?
– Пока ничего, но, возможно, мне стоит взять еще несколько проб до отъезда.
– А когда вы уезжаете?
– Я арендовал коттедж до конца месяца. Но, поскольку так похолодало, я могу сократить срок аренды и вернуться в Бостон. К центральному отоплению. У меня уже собрано достаточно материала. Образцы из десятка озер штата Мэн. – Он посмотрел в окно, за которым бушевала метель. – Пусть здесь остаются более отважные натуры – такие, как вы.
Пламя угасало. Клэр встала, взяла березовое полено из вязанки и подкинула его в камин. Похожая на бумагу кора схватилась мгновенно, потрескивая и разбрасывая искры. Некоторое время она понаблюдала за игрой пламени, наслаждаясь теплом, чувствуя, как к щекам приливает румянец.
– Не такая уж я и отважная, – тихо возразила она. – Боюсь, мне здесь тоже не место.
Он подлил себе бренди.
– Здесь ко многому приходится привыкать. К изоляции. К людям. С ними не так просто найти общий язык. За тот месяц, что я провел здесь, вы первая, кто пригласил меня на ужин.
Она села в кресло и посмотрела на биолога с еще большим сочувствием. Она вспомнила свое первое знакомство с Транквилем. Прошло восемь месяцев, а как следует познакомиться ей удалось очень с немногими. Ее предупреждали, что так и будет, что местные жители настороженно относятся к чужакам. Приезжих заносило в Мэн, словно одинокие пушинки – задержавшись на несколько месяцев, они снова разлетались по ветру. С этими местами их не связывали ни предки, ни воспоминания. Постоянство их тоже не привлекает. Жители штата Мэн это знают, а потому относятся к каждому приезжему с подозрением. Они задаются вопросом: а что привело незнакомца сюда, в глушь, какие тайны скрывает его прошлая жизнь? И не привез ли он с собой какую-нибудь заразу, от которой пытается убежать? Жизнь, не удавшаяся в одном городе, чаще всего не удается и в другом.
Жители Мэна знали немало таких историй. Сначала с энтузиазмом купленный новый дом, сад со свежевысаженными нарциссами на клумбах, теплые сапоги для прогулок по снегу и куртки из каталога «Л.Л. Бин» [3]. Проходит одна зима или даже две. Нарциссы цветут, вянут, а потом снова цветут без всякого ухода. Счета за отопление потрясают. С оттепелью начинаются бесконечные штормовые ветра. Побледневший незнакомец начинает совершать вылазки в город, с тоской говорить о Флориде, вспоминать песчаные пляжи, на которых он нежился, города, где нет грязи и снегоуборочных машин. И на фасаде домика, некогда с любовью восстановленного, вскоре появляется новый элемент декора – табличка с надписью «Продается».
Чужаки не отличаются постоянством. Даже Клэр не была уверена, что останется навсегда.
– Тогда почему вы решили сюда переехать? – спросил Макс.
Снова устроившись в кресле, она стала наблюдать за тем, как пламя пожирает березовое полено.
– Я переехала сюда не для себя, из-за Ноя. – Она кивнула в сторону лестницы – комната сына находилась на втором этаже.
Наверху царила тишина; впрочем, Ной был молчалив весь вечер. За ужином он едва ли перекинулся парой слов с гостем. А потом сразу поднялся к себе и закрыл дверь.
– Он красивый мальчик, – похвалил Макс.
– Его отец был очень симпатичным.
– А мама разве не симпатичная? – Бокал Макса был почти пуст, и его лицо, видимо, разрумянилось в тепле. – Вы ведь тоже красивая.
Она улыбнулась.
– Думаю, вы просто выпили.
– Нет, мне сейчас очень… уютно. – Он поставил бокал на столик. – Так это Ной хотел переехать?
– Нет, что вы. Его пришлось тащить силой, он очень упирался. Ной не хотел уходить из своей школы, оставлять друзей. Но именно из-за них мы были вынуждены уехать.
– Плохая компания?
Она кивнула.
– Он попал в историю. Вся его компания влипла. Когда это случилось, я была страшно удивлена. Я не могла руководить им и наказывать тоже не могла. Иногда… – Клэр вздохнула. – Иногда мне кажется, что я окончательно его потеряла.
Березовое полено исчезло, рассыпавшись тлеющими угольками. Языки огня сначала взметнулись, а потом медленно сползли к золе.
– Мне пришлось принимать кардинальные меры, – продолжила она. – Это был мой последний шанс вернуть свое влияние. Через год-два он бы стал слишком взрослым для этого. И слишком сильным.
– И как, получилось?
– Вы хотите знать, кончились ли на этом наши неприятности? Конечно, нет. Вместо этого появились новые проблемы. Этот скрипучий старый дом. Медицинская практика, которая, судя по всему, загибается.
– Разве здесь не нужен доктор?
– У них был городской врач. Старый доктор Помрой, который умер прошлой зимой. Похоже, они не хотят видеть во мне даже его заместительницу.
