утвердительно. Улыбка, обещавшая все блаженство рая, коснулась его губ.
Когда они повернулись к аудитории, лицо ее пылало как никогда ярко. Кент поклонился, она сделала реверанс, что означало конец первого акта их маленького спектакля. Само собой разумеется, что разгадка не заставила себя ждать. Истоны тотчас заявили, что ответом на шараду является «kiss» – поцелуй. Вторую сценку Делия разыгрывала словно во сне. Они с Кентом приблизились друг к другу и пожали руки, как было задумано. Только он сделал едва уловимое движение, будто хотел схватить ее в объятия, и удержался лишь в самый последний момент. И правильно сделал, что удержался, потому что она бы не протестовала!
По поводу второго слога Истоны немного посовещались, но в конце концов Адди назвала слово «meet» и объявила, что обыгрывать слово целиком нет необходимости. И так совершенно ясно, что это «kismet».
Наступила очередь Паттерсонов, которым досталось слово «maritime» – приморский. Отгадывать на сей раз должны были Берчи. Делия не могла себя заставить смотреть на пантомиму Мэри и Роберта, в первой части которой они венчались, а во второй – осведомлялись, который час. Поцелуй потряс ее до глубины души, пробудил все ее чувства, а последующий обмен взглядами расставил точки над i, и теперь она не могла думать ни о чем другом, кроме той минуты, когда дверь каюты закроется за ней и Кентом. Даже если бы у Делии еще оставались какие-то сомнения, их развеяло бы поведение Кента в оставшуюся часть вечера. Он не отходил от нее ни на шаг, то и дело обнимая за плечи или за талию. Это был небрежный, «супружеский» жест, однако прежде он не позволял себе ничего подобного. Тепло его ладони проникало сквозь ткань платья, оно обжигало и заставляло думать о том, что очень скоро она почувствует эта руки на своей обнаженной коже. Она не отваживалась вообразить себе большее.
Когда настал черед Истонов, ей пришлось вернуться к действительности, чтобы отгадывать слоги. Это оказалось нелегко (возможно, потому, что оба были слишком рассеянны), так что Адди и Энзелу пришлось обыгрывать для них слово целиком. Но даже и тогда лишь чудом удалось угадать «millstone» – жернов. Берчи были последними со своей пантомимой, и Билли, конечно, всех насмешил, когда разыгрывал из себя «horse» – лошадь. Это был первый слог слова «horseshoe» – подкова.
Когда игра закончилась, оказалось, что уже довольно поздно. Вместо того чтобы по своему обыкновению задержаться в салоне, Кент направился в каюту вместе с Делией. Ей и в голову не пришло возражать. В душе прочно угнездилось чувство неизбежности, как если бы, коснувшись губами губ, они сделали выбор. Будто дороги назад не было.
Оказавшись в каюте, они снова обменялись взглядами. Делия постаралась вложить в свой всю решимость – отдать себя Кенту на такой срок, какой отпустит им судьба, даже если это будет всего одна ночь.
Они шагнули друг к другу одновременно. Движением естественным, как дыхание, Делия положила руки на его плечи и чуть откинула голову в безмолвном приглашении к поцелую. Казалось, она готова к предстоящему, но она ошибалась. На этот раз зрителей не было, никто не мог им помешать, и, может быть, поэтому потрясение оказалось даже более сильным. Их губы и тела прижались друг к другу. Они как будто стали единым целым, это было как клятва если не любви, то страсти.
Но этого уже было недостаточно.
Каким бы жадным, долгим и всепоглощающим ни был поцелуй, он был лишь началом, и даже в своей невинности Делия сознавала это, хотя и не знала, что должно за ним последовать. Но вот рука Кента скользнула на грудь и накрыла ее, согрев на одно короткое мгновение. Когда он начал расстегивать рубашку, Делия отстранилась и взялась за одну из пуговок на своем корсаже. Он заглянул ей в глаза:
– Ты уверена, что…
Делия молча прижала палец к его губам. Слова сейчас были не только лишними, но и опасными. Она была уверена, что поступает правильно, но если бы прозвучал вопрос, она могла бы задуматься, заколебаться, вспомнить о последствиях – и передумать. А ей этого совсем не хотелось.
К счастью, Кент правильно ее понял и промолчал. Вместо этого он подключился к ее борьбе с пуговками, которым, казалось, не будет конца. А когда с ними все же было покончено, обнаружилась сорочка, стянутая корсетом. Проклиная все эти дамские штучки, Делия рванула шнуровку.
Кент попытался помочь, но не знал как. Это тронуло Делию и подтвердило то, что она заподозрила уже некоторое время назад: он отнюдь не был профессиональным обольстителем. Конечно, в отличие от нее какой-то опыт у него был, но и прелесть новизны еще ощущалась.
Избавиться от корсета и кринолина удалось не сразу, так как процесс то и дело прерывался поцелуями и объятиями. Но всякому испытанию приходит конец. Кент и Делия наконец прильнули друг к другу: она лишь в тонкой сорочке, он – в брюках. Оставалось отбросить эти последние покровы.
В своем невинном, но страстном нетерпении она решила помочь ему раздеть их обоих, на миг смутившись при виде убедительного свидетельства его желания. Это было новым, неизведанным, и она жаждала погрузиться в мир плотской любви. Вскоре сорочка и брюки грудой лежали на полу каюты. Сколько раз в бессонные ночные часы Делия пыталась представить себе Кента обнаженным, задавалась вопросом, каково его тело под одеждой! Оно было великолепно!
Теперь ничто больше не разделяло их, и каким странным, каким горячим и упоительным было прикосновение кожи к коже! Какими бледными оказались ее мечты по сравнению с реальностью! В одеколоне Кента присутствовал сандал, он смешался с его природным мужским запахом, создав букет, от которого кружилась голова. Все только начиналось, но и за эти минуты можно было отдать жизнь.
Кент осторожно повлек ее к ложу. Его рука снова нашла и накрыла ее грудь, теперь уже обнаженную. Разница ощущений ошеломила. В ответ на ее возглас Кент коснулся соска. Делия запрокинула голову и закрыла глаза. Казалось, не может быть ничего более сладостного – казалось до тех пор, пока рука не скользнула вниз.
Время остановилось, осталось лишь нарастающее наслаждение. Тихие вздохи срывались с губ Делии, она выгибалась дугой навстречу ласкающей руке. Боясь затеряться в волнах неизведанных ощущений, она льнула к нему, не сознавая, что умоляет о чем-то, о чем не имела ни малейшего представления.
Она полагала, что острее чувствовать невозможно, но вот Кент вошел в нее. Инстинктивно желая наиболее полного слияния, она обвила его бедра ногами. Почти сразу окружающее исчезло в ослепительном сиянии. Наслаждение омывало ее, пронизывало насквозь, очищая, доводя до совершенства. Секундой позже с долгим стоном Кент излился в нее, и ее накрыла теплая пелена нежности и покоя. Что бы ни ожидало их впереди, подумала Делия в полудреме, оно того стоило.
Когда сердце перестало колотиться словно сумасшедшее и Кент расслабился, он вдруг осознал, что впервые испытал такое с женщиной. Это была не просто физическая близость, а полное слияние тел и душ.
