Потрясенному Гарсу казалось теперь, что он был влюблен в Дорину. Неужели, уговаривая себя, что Дорина – табу, он тем самым просто сдерживал свое влечение к ней? В снах ему являлась женщина, похожая одновременно и на Дорину, и на Бетти. Тогда он начал вспоминать. Похороны матери, плачущего отца, его дрожащие руки. Его тоску, тщетные сожаления, начало одиночества и подлинного страха. Значит, именно в те годы, которые теперь виделись как сквозь мглу, порывистый, любящий, дерзкий отец превратился в нынешнего чудаковатого Остина. Дорина была своего рода продуктом тех горестных лет, неким утешением, но в то же время и воплощением всех тех ужасных мыслей, раненным, подстреленным ангелом, хоть и оторванным от своих истоков, но по-прежнему остающимся бесплотным духом. Гарс частично постиг тайну страсти своего отца, поток прошлого захлестнул его, и сейчас его глаза могли снова наполниться слезами.
После всего этого, хотя по-прежнему грустил, он опять начал интересоваться собой.
В пыльном солнечном столбе посреди неприбранной комнаты Гарс стоял лицом к лицу с представителем закона. Может, отец умер, может, случилось нечто более страшное? Сыновняя любовь овладела им с такой же силой, как и воспоминания.
– Я вот по какому делу, – произнес полицейский. – Вам знаком этот чемодан?
Темный кожаный чемоданчик. Офицер подержал его еще немного и бросил на кровать. Тот самый чемодан, который у него украли в день приезда.
– Это мой чемодан! Значит, нашелся!
– Для того чтобы убедиться, что вещь принадлежит вам, назовите предметы, лежащие в нем.
– Хорошо, если там внутри вообще хоть что-то осталось, – воскликнул Гарс. – Ну… там… там был… темный несессер, в нем зубная щетка такого серебристого цвета…
– Что еще?
– Ну хорошо, там… если не пропала… э-э… рукопись… под названием… э-э… «Живительная кровь ночи». – Гарс покраснел.
– Совершенно верно, – сказал полицейский. – Сейчас откроем… Роман под названием «Живительная кровь ночи». Ваша рукопись, правда? Еще одной такой быть не может. Есть еще несколько вещей и туалетные принадлежности. Ничего не пропало?
– Электробритва, фотоаппарат, не вижу их, и еще пропали некоторые вещи. Пустяки. Как вам удалось найти чемодан?
– Валялся на стройке. К счастью, внутри был ваш лондонский адрес. Дамы, которые теперь там живут, сказали, где вас можно найти.
– Дамы? А… ну да, большое вам спасибо. Я уже не надеялся, что найдется.
– Никогда не стоит терять надежды. Вот здесь распишитесь, пожалуйста. Все в порядке, до свидания. Разрешите выразить уверенность, что ваш роман станет бестселлером.
После ухода полицейского Гарс вытащил роман и перелистал. Все страницы оказались на месте. Поправил матрац, сел и углубился в чтение. Ему понравилось. И в самом деле хорошо написано.
– На твоем месте, Шарлотта, я бы прежде хорошо все обдумал, – устало сказал Мэтью. Чистым платочком он вытер лицо. На платке осталось влажное, грязное пятно. Идиотская жара.
– С какой стати я буду задумываться? О чем? О том, не лучше ли превратиться в приживалку при благодетелях? Неужели это ты придумал? Признайся честно, тебе Клер подбросила мыслишку?
– Ты права, она.
– И ты согласился. Да, Клер большая мастерица уговаривать.
– Клер – очень хороший человек. И мысль неплохая. Меня не в чем обвинять.
– Я тебя не обвиняю. Тебе, кажется, и в самом деле жарко. И еще, не обижайся, надо бы тебе побриться.
– Шарлотта, но ты ведь нуждаешься в деньгах.
– Если понадобится, я займу у тебя. Но сейчас думаю найти себе работу.
– Да? Какую?
– Еще не знаю. Для умного человека всегда что-нибудь найдется.
Полная энергии и стремления действовать, Шарлотта ходила взад-вперед по комнате в Вилле. Мэтью растянулся в мягком удобном кресле. На Шарлотте было длинное платье из плотного льна в синюю и белую полоску, стянутое широким поясом таких же цветов. Отличная фигура. Седые, подкрашенные фиолетовым волосы красиво уложены. В голубых глазах бодрость и сознание цели. Мэтью, обессиленный жарой, удивленно разглядывал ее.
– Ну ладно, – сказал он. – Так и передам Клер. Налей себе еще.
– Спасибо. Должна тебе кое-что сказать.
– Ах да, ты же говорила о письме…
– Ну что ты такой вялый! В мое время мужчина не позволял себе вот так развалиться перед женщиной.
– Извини, но…
– Ты меня извини за резкость, но мы так редко видимся, и поэтому я должна воспользоваться случаем. Речь пойдет об Остине.
– Остине… – Мэтью качнулся в кресле, стараясь наклониться вперед.
– Об Остине и Бетти.
– Нет, только не об этом!
– Ты знаешь, о чем я хочу сказать?
– Не знаю. И у меня сейчас нет настроения слушать. Будь добра, придвинь мне графинчик.
– Погоди. Как погибла Бетти?
– О чем ты?
– Как погибла Бетти?
– Утонула в шлюзе, поблизости от моего деревенского дома. Она не умела плавать. В общем, утонула. А в чем дело?
– Она умела плавать. В квартире Остина я нашла ее диплом. Отлично умела плавать.
– Ну пусть так, – согласился Мэтью, вновь вытирая лицо. На этот раз рукой, потому что ухитрился сесть на собственный платок. – Умела плавать. Но пловцы тоже тонут. Ударилась головой обо что-то…
– Но Остин утверждал, что она не умела плавать. На суде.
– В самом деле? Не помню.
– Нет, ты помнишь, вижу, что помнишь. И еще одно. Ты тайно встречался с Бетти.
– Откуда тебе известно? – Он снова поерзал, пробуя достать платок.
– Я читала письмо Бетти к тебе, о тайном свидании. Остин, наверное, его нашел. Письмо порвано на клочки и вновь склеено.
– Это правда. Я встречался с Бетти. Мы тайком от Остина обсуждали, какой подарок ему сделать ко дню рождения. Решено было купить теннисную ракетку. Хотели сделать Остину сюрприз. Потом я ему рассказал. Стало быть, нет здесь, Шарлотта, никакой тайны.
– Но зачем тогда он солгал, что она не умела плавать? Зачем всем и всюду внушал, что это самоубийство? Ты ведь знаешь, он именно внушал. Но тут или одно, или другое. Если умела плавать, то как в безветренный солнечный день утонула на тихой воде? Если умела плавать, то для самоубийства выбрала бы какой угодно способ, только не топиться. К тому же, чтобы утонуть, она должна была привязать к себе какой-нибудь груз. Но следователи ничего похожего не нашли. Ну а если упала, ударилась головой и утонула, то почему об этом не было сказано ни слова на суде? Чем руководствовался Остин, утверждая, что Бетти не умела плавать, и настаивая, что она ушла из жизни добровольно?
– Ладно. Что же тогда, по-твоему, произошло? – спросил Мэтью. Ему наконец удалось вытащить платочек, сильно измятый. Сиденье под ним было влажным от пота. Пятно, наверное, так и останется.
– Я считаю, что Остин ее убил, – сказала Шарлотта, – и сделал это потому, что был убежден, что у вас роман.
– Ведь я уже объяснил тебе – мы только хотели купить ракетку по секрету от Остина. Между нами ничего не было.
– Оставим это. В конце концов, я не тебя обвиняю, а Остина.
