Он смотрел на друга, по лицу которого текли струи воды, а волосы разметались в беспорядке. Но несмотря на это, он широко улыбался. Крестьянский мальчик, одетый в шелка, — вот кто он такой, и понадобятся годы, чтобы из него вышел настоящий мандарин, подумал Динь. Его острое лицо съежилось, губы недовольно сжались. Он не был неженкой. Но и уткой тоже не был, поэтому в воде он не чувствовал себя как дома. — Паланкины предназначены не только для калек, — продолжал он, поджимая большие пальцы в промокших сапогах. — Ты мог вызвать паланкин или попросить, чтобы тебя сопровождал человек с зонтиком, — тогда нам не пришлось бы бегать, как крысам, и обнимать все деревья на пути.
Беззаботно фыркнув, мандарин Тан ответил:
— Будь пободрей, Динь. А то ты станешь похожим на старую черепаху из басни, которая, надев кожаные сапожки, боялась плавать.
— Счастье еще, что тебя мало знают в столице, — если бы подчиненные увидели тебя в таком виде, твоему авторитету пришел бы конец.
— Вот и надо этим воспользоваться, — ответил мандарин дружелюбно. — Дворец принца Буи огромен, но у меня от неподвижности затекли ноги, и нет ничего лучше свежего воздуха, чтобы взбодриться.
Он внезапно подпрыгнул и, ухватившись за ветку, подтянулся, прижав колени к подбородку. При этом он забрызгал Диня водой, хлынувшей с листьев, и тот разгневанно заворчал:
— У меня штаны промокли насквозь, а голова уже ничего не соображает от дождя. Когда наконец ты перестанешь изображать бабуина и мы пойдем к крытому рынку?
— Как хочешь! — крикнул мандарин, прыгая. Полы его плаща разошлись в стороны, словно большие синие крылья, и он пролетел сразу через три лужи. Его быстрый бег не оставлял на почве глубоких следов, и издалека Диню показалось, что его друг вообще не касается земли — он пролетел через безлюдную площадь как молния.
Со вздохом ученый Динь прикрыл голову рукой, хоть это было бесполезно, и последовал за мандарином маленькими осторожными шажками.
Под навесом Динь ожил. Он снял шапку и провел пальцем по бровям, смахивая капли, чтобы вернуть себе обычную элегантность. Оглянувшись, он восхитился красочностью прилавков и понял, что не зря совершил путешествие по такой мокроте. Рынок кишел народом — люд пренебрег разгулом стихии, чтобы собраться в этом уютном и теплом месте, насыщенном заманчивыми запахами и помогающем забыть о дожде. На столах, покрытых алым бархатом, торговец драгоценностями раскинул серебряные колье, переплетенные с толстыми связками бус, с ними соседствовали изящно украшенные жемчугом перстни. Взгляд тонул в глубине молочных опалов, в недрах которых бледно-розовые извивы смешивались с зелеными спиралями. Изумруды отсвечивали живым огнем, они висели на тонких нитях и напоминали длинных ящериц. Динь, восхищенный прозрачностью и блеском камней, задержался перед прилавком. К нему кинулся торговец, почуявший выгодного клиента.
— Уступите очарованию этих изысканных украшений, господин, — шептал он, взяв в ладонь несколько редких камней — он дал им стечь медленным водопадом в кувшин из кованой меди. — Каждый из них уникален в своем роде. Восхититесь этим тигровым глазом на ярко-красной подставке и полированным перидотом в форме перепелиного яйца. Не сомневаюсь, что у вас есть красавица, которой предназначены эти сокровища.
— Вы ошибаетесь! — прервал его мандарин Тан. — У нашего друга нет красавицы, а того менее денег, поэтому дайте ему спокойно продолжить прогулку в моем обществе.
Ученый Динь дал себя увести, но все оборачивался, бросая взгляд на очаровательную цепь из плоских звеньев, которая, казалось, ползла в неверном свете. Он рвался подойти к другим прилавкам, но мандарин твердо вел его в сторону торговцев супом.
— Такая тяга к маленьким блестящим предметам не подобает человеку, получившему классическое воспитание, — пошутил мандарин, направляясь к центру рынка, откуда доносился сильный запах еды.
— Я бы сказал то же самое о твоей приверженности всему, что хрустит на зубах, — парировал Динь. — Изысканные блюда в доме нашего хозяина не услаждают твое небо?
— Мой желудок, хотя и неприхотлив, с трудом переваривает подгорелые блюда и расползшуюся лапшу, приготовленные нашим поваром. Я удивляюсь, как человек, который так энергично портит продукты, вообще мог стать поваром. В любом случае, я отдаю предпочтение хорошей народной кухне — сытной и пряной. Впрочем, я вижу скопление людей, говорящее о том, что хорошая харчевня где-то неподалеку.
Он ускорил шаги, расчищая путь через толпу торговцев пряностями, присевших у сосудов с тмином и перцем. Динь наслаждался ароматами, щекотавшими ноздри: лесистые тона мускатного ореха, более горячие оттенки корицы, свежий и острый запах тертого имбиря. Он склонился к шафрановому порошку, который стоил почти как золото, но вдруг заметил, что мандарин делает ему знаки рукой.
Выпрямившись, ученый взглядом спросил, в чем дело.
— Посмотри, Динь, кажется, это наш друг доктор Кабан. Что он здесь делает? — спросил мандарин, указывая на роскошный прилавок.
Сощурив глаза, ученый Динь ответил:
— Да. Это он. Насколько я вижу, он выбирает лакомства.
— Действительно, он остановился перед мясным прилавком. Выберет ли он большой кусок собачатины, который висит там, или удовольствуется ляжкой оленя?
— Мне кажется, он прельстился бычьим легким, огромным, как фонарь в праздник Середины осени, — пробормотал Динь.
— Спорю, что он выберет рубленые кишки или желудок буйвола. У нашего доктора грубый вкус. — Впечатляющий зад доктора Кабана подрагивал от нерешительности. Он то прельщался вздутыми почками, то обращался к истекающим кровью отбивным, то очаровывался утиной гузкой.
Мандарин и ученый подошли к нему, и в тот момент, когда он соблазнился свиной мордой, покрытой шерстью, они громко кашлянули.
— Доктор Кабан! — воскликнул мандарин Тан. — Какой сюрприз! Вы здесь?
Подпрыгнув, доктор замер. Он стремительно обернулся к ним.
— А, это вы! — откликнулся он. Красивые черты его лица выражали смущение, длинные глаза затуманились, а рот вытянулся от разочарования.
— Делаете покупки? — спросил Динь. — В вашей гостинице плохо готовят?
Доктор Кабан презрительно фыркнул, на покрытых нежной кожей щеках обозначались ямочки.
— Как я ошибся, выбрав это отвратительное заведение! Я уже говорил вам о тараканах, которые захватили постель, но это ерунда по сравнению с вегетарианской кухней. Уже несколько дней я ограничиваюсь супом из тыквы, горьким до тошноты, мочегонным кресс-салатом и сладкой картошкой, фаршированной красным горошком. Я боюсь, что при такой диете я скоро сойду на нет.
Он пощупал свою талию, которая отнюдь не уменьшилась, и погладил живот, нависающий над маленькими изящными ножками.
— Но поскольку вы здесь, дорогие друзья, пойдемте подкрепимся в харчевне, где подают хорошее мясо. Каждый платит за себя, — поспешил он добавить.
Трое приятелей уселись за стол в «Золотых палочках» и сразу же сделали заказ. Врач выбрал лапшу с говяжьими фрикадельками, запеченную с кровью, а мандарин — суп с хрустящим рисом, к которому подается сушеная рыба. Ученый Динь удовольствовался миской риса и отбивной из пряной сои.
Вытянув толстые ноги, доктор Кабан издал довольный рык, вдыхая запах жарившегося мяса, потрескивание которого было музыкой для его ушей.
— Как продвигается ваше расследование, господин? — спросил он мандарина.
Теперь пришла очередь смутиться мандарину.
— Хм, расследование, — сказал он уклончиво. — Что бы ты сказал о наших успехах, Динь?
— Они незаметны, почти что их нет вообще, — признался ученый.
Мандарин откашлялся.
— Ученый Динь не совсем неправ в своем уничижительном выводе, но я скажу, что скоро мы найдем убедительные доказательства и улики. И тогда мы найдем убийцу.
Доктор Кабан радостно хихикнул. Но быстро прикрыл рот наманикюренными пальцами.
