Звёздный огонь

борту которой обнаружили какой-то запрещенный груз.

– А потом из камина выскочил уголек… – сказал Крейн, лукаво улыбаясь.

– Да-а… – Лайра кивнул с довольным видом. – Пожар был страшный. От таверны почти ничего не осталось.

– Ха! Эта развалюха всё равно и года бы не простояла!

– Скажешь тоже! – фыркнул Арлини. – Неплохое было заведеньице. Хорошо хоть, никто не погиб.

– Это потому что я придержал пламя… – В разноцветных глазах феникса загорелись огоньки. – А когда переполох миновал, мы уже были далеко от Лагримы.

– Тогда, конечно же, я ещё не понимал, с кем имею дело! – Лайра вновь обратился к Эсме, которая увлеченно его слушала. – Решил, что это была простая случайность, сыгравшая на руку лихим парням- контрабандистам…

Хаген, до сих пор лишь наблюдавший за беседой, искоса взглянул на Лайру: тот подался вперед, и в расстегнутом вороте рубашки показался знакомый перемешнику знак – клеймо каторжника. «Лагрима, выходит?» Хаген закрыл глаза и попытался представить себе карту тех вод. Если Лайру носило по волнам дня два, то он вполне мог бежать с рудника на острове Гайларбен, известного также под названием «Гиблая Гавань». Об этом месте ходили страшные слухи… но Арлини о том, что предшествовало его спасению, рассказывать явно не собирался.

– Ты был в те времена осторожным, Кристобаль. И очень скрытным! Ведь команда не подозревала о том, что капитан Крейн на самом деле не человек, а феникс?

– Отчего же… – магус как-то неопределенно пожал плечами, его улыбка растаяла. – Велин знал, Эрдан… ещё кое-кто… Мне приходится всё время сдерживать Феникса, а это непросто.

Лицо Арлини помрачнело, он как будто вспомнил о чем-то неприятном. На мгновение опять сделалось очень тихо, и каждый из собравшихся за столом задумался о своём.

– Я всегда удивлялась тому, – вдруг сказала Камэ, – что ты говоришь о Фениксе как об отдельном существе. Даже произносишь это слово по-особенному… словно с большой буквы!

– Ты много чему удивлялась, – с усмешкой сказал Крейн. – Помнится, перво-наперво тебя заинтересовало, отчего в огне Феникса не сгорает моя одежда.

При этих словах Лайра и Джа-Джинни рассмеялись, Эсме покраснела, а Камэ, невинно улыбнувшись, заявила:

– Я и сейчас не знаю, в чем секрет. Ты всегда берег от меня свои тайны, словно от врага. Это несправедливо, Кристобаль! Неужели за столько лет я не заслужила малой толики доверия? Ну хоть чуть- чуть! – её голос сделался нежным, а просительные интонации были таковы, что устоять не смог бы никто. Нельзя было отказать сестре Лайры Арлини в сообразительности и коварстве: своим вопросом она загнала Крейна в угол.

– Ох, Камэ… – магус вздохнул, и Хаген вдруг почувствовал: как бы правдоподобно ни прозвучало то, что его капитан собирается сейчас сказать, на самом деле это будет ложь. – Всё очень просто, и мне нечего скрывать. Одежда не горит по той же причине, по какой не горю я сам: пламя возникает на некотором расстоянии от моего тела и направлено вовне, а не внутрь. Теперь ясно?

– Нет! – Паучок сверкнула глазами. – Ты утверждаешь, что тоже можешь пострадать от огня, но кто же тогда зачерпывал пламя из костра, словно оно вдруг стало водой? Кто жонглировал огоньками свечей? Кто, в конце концов, двадцать лет назад вынес меня из пожара и при этом совсем не обгорел? Неужели это был не ты, а кто-то другой? Феникса я что-то не заметила…

Лайра, наблюдавший за своей сестрой, улыбнулся, а Крейн, издав сдавленное рычание, протянул руку к стоявшему поблизости канделябру и снял пламя с одной из свеч. Огонек продолжал танцевать у него в ладони, перебегая с кончиков пальцев на ладонь и обратно, словно живой; над остывшим черным фитилем тем временем завилась струйка дыма.

Хаген вдруг понял, что смотрит на пламя, будто зачарованный.

– Есть разные виды огня, – медленно проговорил капитан «Невесты ветра». – Но ни люди, ни все остальные небесные дети этого не видят, не замечают… не понимают. Мне, право слово, трудно объяснить сущность Феникса, сущность иного пламени. Оно живое… оно мыслит и чувствует… Это создание, которое существует вне нашего мира и лишь изредка прорывается сюда. Всякий раз его появление приносит беду. Слыхали о несчастных, которые средь бела дня вдруг вспыхивали и превращались в уголь быстрее, чем кто-то успевал понять, что происходит? Раньше говорили, что именно такая кара ждала любого, кого угораздило прогневать род Фейра… Что ж, не буду утверждать, будто молва во всех случаях ошибалась, но всё-таки изначально в этом виновато иное пламя, а не мы.

– Выходит, ты именно этим пламенем повелеваешь? – вполголоса спросил Лайра. Крейн покачал головой, досадливо хмурясь – он словно был расстроен тем, что его друг не смог все понять сразу.

– Я повелеваю огнем… или огонь – мной, но это неважно. Разные виды пламени друг с другом соотносятся по-разному, но иное пламя сильнее всех остальных, и поэтому его можно использовать для защиты от них. Вот, смотрите… смотрите внимательно!

Он протянул руку, и все, сидевшие за столом, невольно подались вперед, чтобы лучше рассмотреть танцующий огонек свечи. Поначалу им казалось, что ладонь Крейна горит, не сгорая…

– Заступница! – пробормотал Арлини чуть слышно. – Глазам своим не верю!

Хаген к этому времени тоже успел заметить то, что раньше ускользало от его взгляда: кисть Феникса от запястья до кончиков пальцев покрывало нечто, похожее на почти прозрачную перчатку, и именно она берегла кожу магуса от ожога. Видение было мимолетным; стоило пересмешнику приглядеться, как «перчатка» пропала, а его глаза начали слезиться от напряжения.

– Горячий воздух над огнем костра, – пробормотал оборотень себе под нос. – Обжигает, как и сам огонь…

– Это и есть огонь. – Крейн сжал кулак, и блуждающий огонек погас, но дрожащее марево вокруг его кисти появилось вновь – теперь оно было заметно всем. – Это и есть бесцветное, невидимое иное пламя, о котором я говорил. Оно часть меня, но всё же не моя собственность. Моё оружие, мой щит… да, Камэ, именно этот щит защитил нас обоих от пожара. Хочешь убедиться, что я не лгу?

Паучок молча покачала головой; всего лишь на краткий миг выражение её красивого лица сделалось испуганным. Крейн огляделся, словно бросая вызов каждому из сидевших за столом, и ему ответил тот, кому по всем правилам полагалось бы молчать.

– Капитан? – произнесла Эсме со странной интонацией – это был не то вопрос, не то утверждение, – и протянула навстречу горящей руке Крейна свою тонкую кисть. Огненная перчатка погасла, дав возможность их ладоням соприкоснуться, но уже в следующее мгновение запылала вновь, в полную силу.

– Ты только не бойся, – сказал Крейн таким голосом, какого Хаген у него ни разу не слышал. – Я не причиню тебе вреда.

– Я почти не чувствую жара, – ответила Эсме, но её голос дрогнул. От боли или от страха? – Так странно…

– Эта игра становится опасной, Кристобаль! – чуть взволнованно заметил Лайра. – Хватит, достаточно! Мы тебе верим… правда, Камэ?

Но Арлини напрасно ждал, что сестра ему ответит: Паучок глядела на Крейна и Эсме, почти не мигая, и была напряжена не меньше, чем взведенная тетива арбалета. «Если бы эта женщина повелевала огнем, – вдруг подумал Хаген, – то все мы превратились бы в уголь». Он перевел взгляд на Джа-Джинни и увидел, что крылан тоже смотрит на капитана и целительницу с весьма странным выражением на лице.

Была ли это… зависть?

– Ну вот, – сказал Крейн, когда иное пламя погасло и они с Эсме наконец смогли разъять своё странное рукопожатие. – Вы приобщились к тайным знаниям клана Фейра… к их малой толике. Духи предков мною недовольны, но им придется отложить наказание до тех пор, пока мы не воссоединимся. Впрочем, я мог бы рассказать и остальное – всё равно никто из вас этими знаниями воспользоваться не сумеет.

– Для этого надо быть фениксом из клана Фейра? – спросил Арлини, заранее зная ответ.

– Верно, дружище. – Крейн тяжело вздохнул. – Для иного пламени любой из нашего рода был своего рода дверью, через которою оно могло на время переместиться из своего мира сюда, к нам. Раньше… – он помедлил, словно не решаясь договорить. – Раньше нас было много. А теперь…