отпустил ее и бросился бежать. Напарник поспешил за ним. Реми посмотрела вокруг и увидела лица… множество лиц, на которых застыло выражение ужаса. Люди были в шоке, ведь это только Реми казалось, будто сцена избиения длилась целую вечность. На самом деле она заняла считанные секунды, никто и опомниться не успел, а все уже было кончено.
Реми попыталась встать на ноги, но ее тело пронзила острая боль.
25
В больнице сильно пахло лекарствами. Боль немного утихла и уже не очень беспокоила Реми. Главное было не делать резких движений и глубоких вдохов. Взгляд Реми остановился на зеленой шторе, со всех сторон окружавшей ее кровать.
– Вы запомнили людей, которые на вас напали? Какого цвета у них глаза, волосы?
Реми посмотрела на полицейского и чуть заметно покачала головой.
– Не помню… Я видела только… свиное рыло. – Ей было трудно шевелить опухшими губами. – Маска была розовая, поросячья, но с клыками, как у кабана.
Полицейский рассеянно кивнул и продолжил расспросы:
– А что вы скажете про мужчину, который держал вас сзади? Он заткнул вам рот рукой, как я понял? Вы не заметили, у него было на пальце обручальное кольцо?
Реми закрыла глаза, припоминая…
– Нет, – вздохнула она и тут же сморщилась от острой боли. – Нет. Ладонь была потная… и пальцы такие грубые, мозолистые…
– Ну а у мужчины в маске было на руке кольцо или часы?
Перед ее мысленным взором снова промелькнул кулак.
– На правой руке ничего не было… Да-да, я в этом почти уверена. А вот насчет левой не знаю.
Полицейский записал показания девушки и закрыл блокнот.
– Если вспомните еще что-нибудь, мисс Жардин, пожалуйста, позвоните в участок.
Реми опять чуть заметно кивнула. Она ни словом не обмолвилась об угрозах нападавших, потому что тогда пришлось бы рассказать обо всем, в том числе и о претензиях страховой фирмы. Полицейские, естественно, предположили попытку ограбления. В Новом Орлеане такое случалось нередко. Немного придя в себя, Реми решила не разубеждать их. Пусть считают происшествие разбойным нападением.
Едва полицейский ушел, до Реми донесся встревоженный голос матери:
– Как она? Где моя дочь? Я хочу ее видеть!
И в следующий миг перед кроватью Реми выросла Сибилла Жардин. Другая, более эмоциональная женщина, наверное, забилась бы в истерике при виде синяков и кровоподтеков на лице дочери. Однако Сибилла заставила себя сдержаться.
– Реми! Бедненькая моя! – прошептала она, закусив губу, и осторожно погладила девушку по волосам.
– Ничего страшного, мама. Больно, конечно, но это пройдет. – Реми на ощупь нашла руку Сибиллы и ласково пожала ее.
Из-за занавески появился Гейб, злой как черт.
– Кто тебя так, Реми? Как они выглядели?
– Не знаю. Они были в масках.
Гейб не выдержал и набросился на сестру с упреками:
– Но ты-то… ты тоже хороша! Какого дьявола тебя понесло во Французский квартал? Ты же никуда не собиралась! Зачем ты ушла из дому?
– Гейб! – Мать остановила его взглядом, но Реми понимала, что рано или поздно ей все равно придется держать ответ перед родными.
– Извини. Я просто… – Гейб растерянно взъерошил пятерней свои каштановые волосы.
– Ничего, я понимаю, – тихо откликнулась мать.
– Ее состояние не опасно, доктор Джон? – В ногах постели стоял бледный, потрясенный Фрезер.
Доктор Джон оказался совсем не таким, каким его представляла Реми. Она думала, он маленький, желчный старикашка, а перед ней предстал высокий, гордый седовласый старец.
– Я побеседовал с врачом, который осмотрел вашу дочь, когда ее доставили в клинику, – сказал доктор Джон. – Не волнуйтесь. Ушибы незначительные. Правда, пара ребер у нас треснула, но это не беда.
Реми сухо возразила:
– Вам легко говорить, доктор. Если бы у
Доктор весело рассмеялся.
– И не смеялись! – сердито буркнула Реми.
– Вы только послушайте ее! Не правда ли, это лишь подтверждает мой диагноз, Фрезер? – добродушно подмигнул отцу Реми доктор Джон. – Ничего, через пару деньков ваша дочь уже вовсю будет танцевать на балах. По крайней мере медленные танцы. А синяки… синяки можно запудрить.
– Значит, мы забираем ее сегодня домой? – спросила обнадеженная мать.
