поблизости не было. Единственным признаком его существования были пустая чашка в раковине и на половину опустошенный кофейник с горячим кофе. Эмма отвезла Мелиссу и Марту туда, где их ожидал школьный автобус, потом искупала Макки и подготовила ее к детскому саду.
Она все успела, хотя оставалось еще довольно много работы по дому – уборка и стряпня, которая у нее теперь получалась не просто съедобная, но и разнообразная. Семейство Томсон созрело для того, чтобы пойти на кое-какие кулинарные эксперименты. Прежде чем уехать, она снова пройдется по дому с пылесосом, сменит постельное белье и, возможно, даже помоет на кухне пол. Экономка в доме фермера не может завершить свою карьеру, оставив невымытым пол.
– Потанцуем сегодня? – Макки держала в руках балетные туфельки.
– После того, как девочки придут домой из школы, – пообещала Эмма, сознавая, что отъезд придется отложить.
В конце концов, обещание есть обещание. Однако завтра она уедет. Сразу после того, как поставит в холодильник несколько кастрюль с едой, чтобы Мэтту не было нужды беспокоиться об ужине на оставшуюся часть недели. Это последнее, что она может сделать.
В четверг, однако, она не уехала, потому что Макки простудилась, а в пятницу простуда осложнилась болями в ухе, что потребовало лечения. В субботу днем после возвращения на ферму от местного врача, которому она показывала ребенка, ее единственной заботой стал уход за простуженной девочкой. Пичкать трехлетнюю малышку густым розовым лекарством из чайной ложки оказалось так сложно, что Эмма решила прибегнуть к помощи Мэтта. Он избегал ее, появлялся только на ужин, чтобы дети не подумали, будто их отец пропал. И даже, за столом говорил так редко, что она спрашивала себя, а не забыла ли, как звучит его голос.
Она взяла с собой Мелиссу, оставив Марту развлекать Макки, пока не придет их отец. Один из работников фермы подсказал, что хозяин может быть в сарае для трактора и что, скорее всего, именно там она его найдет. Огромные двери сарая были широко распахнуты, позволяя теплому ветерку проникать внутрь. Мэтт отлаживал мотор трактора и нежно поругивал его гул. Она обошлась без приветствий.
– У Макки воспаление уха, – сообщила она Мэтту. – Доктор сказал, что это вполне обычно в таком возрасте, однако ей прописано лекарство, а она отказывается его принимать.
Мелисса оставила Эмму и подбежала к отцу:
– Оно розовое, как жевательная резинка.
Мэтт взъерошил малышке волосы и нахмурился:
– Она всегда плохо принимала лекарства.
– Если у вас есть какие-нибудь советы, как сделать, чтобы она проглотила лекарство, то я, разумеется, с благодарностью их выслушаю. Если вы располагаете временем, – добавила она, не удержавшись.
Она стояла в дверном проеме, не желая приближаться к нему. Минули дни, как он поцеловал ее; с тех пор он ее избегал. Это уж слишком для самолюбия женщины, даже если эта женщина дважды с того раза, как они были наедине, запихивала свои скудные пожитки в пластиковую походную сумку и клялась себе уехать сразу же, как представится возможность.
– Нет проблем, – сказал он, метнув в нее взгляд, перед тем как повесить на стену гаечный ключ. – Вам нужно было только спросить.
– Вас не было поблизости.
– Простите. – Его голос был нежен. – Я думал, вы предпочтете поступить по-своему.
Она не знала, как ответить, поэтому молча пошла рядом с ним к дому. Мелисса без умолку болтала о школе, о том, как выросли котята, о вишневом желе, которое она помогла сделать и которое сверху украсила даже маленькими зефирчиками, о том, что Макки будет счастлива и перестанет плакать из-за больного уха.
– Очень хорошо, – отвечал Мэтт на все, что говорила Мелисса.
Эмма подумала: если бы Мелисса сказала отцу, что Эмма спалила все его рубашки из шотландки и подожгла дом, он продолжал бы по-прежнему отвечать все в той же рассеянной манере.
Когда они вернулись в дом, оказалось, что Мэтт весьма искусен в том, как потчевать лекарством. Она воздала ему должное, когда он подмигнул Марте, усадил Макки себе на колено, прошептал что-то ей на ухо и отправил ей в рот полную ложку микстуры. Малышка состроила гримасу, однако проглотила розовую жидкость без сопротивления. Эмма забрала девочку от Мэтта и отнесла в постель, где та прижала к себе плюшевых медвежат и умиротворенно закрыла глаза.
Эмма поспешно спустилась вниз, прежде чем Мэтт смог бы вновь исчезнуть из дома. Он сидел в одиночестве за столом перед чашкой с кофе.
– Как вы это сделали?
– Подкуп. Взбитые сливки с шоколадом каждый день, когда ей нужно принимать лекарство.
– Мне следовало бы догадаться. Я запомню это на будущее. – Эмма перелила содержимое кофейника в свою кружку и села на стул рядом с Мэттью. Возможно, слишком близко, но что из того! Она скоро уезжает, и нет никакого вреда в том, чтобы посидеть рядом с ним на кухне.
– Если только этот прием срабатывает без отца.
– Иногда подкуп – это единственный выход, – уныло произнес Мэтт, сделав глоток кофе. Он откинулся на спинку стула и бросил на нее изучающий взгляд: – Что происходит, Эмма? У тебя такой вид, будто ты сейчас заплачешь.
– Где девочки?
– Пошли к Рут.
Тогда она может поговорить, не опасаясь, что ее услышат или прервут.
– Я здесь уже две недели.
