– Я не хочу, чтобы вы с ребенком в чем-то нуждались, – он кашлянул, прочищая горло. – Раз уж ты решила рожать. Я предлагаю купить на твое имя квартиру и положить в банк деньги на твой счет. Ну, скажем, по пятьсот долларов в месяц вплоть до совершеннолетия твоего ребенка. Либо ты можешь взять всю сумму сразу и вложить в бизнес.
– В какой бизнес?
– Я же не знаю твоих дальнейших планов.
– То есть, у тебя я больше не работаю?
– Если ты хочешь вложить деньги в мой бизнес…
– Нет, я просто хотела уточнить.
– Ты бы все равно ушла в декрет. Мне в любом случае пришлось бы искать замену. Кстати, ты была у врача?
– Нет еще. Сам понимаешь, мне сейчас не до того.
– Не надо думать, что я плохой отец, – важно сказал он.
Если бы Маше не было так горько, она бы рассмеялась. Но она спросила только:
– А если бы Игорь не погиб, я могла бы рассчитывать на эти деньги? И на квартиру?
– Эти два события никак не связаны, – поспешно сказал Володя.
– Значит, я могу получить все, что ты мне обещал и все-таки отнести заявление в милицию?
– Но ведь это же будет несправедливо!
– Как-как?
– Я вовсе не обязан вас содержать.
– А если я подам в суд? Потребую генетической экспертизы?
– Я никогда не соглашусь.
– А куда ты денешься?
Он сам налил вина, и, против всех правил этикета, чуть ли не полный бокал, залпом выпил. Внимательно следя за его нервными, торопливыми жестами, она медленно произнесла:
– Вот почему ты хотел от меня избавиться. Разумеется, тебе не нужен скандал. И жена не должна знать. А если я ей все расскажу?
– Ты ничего не выгадаешь. Она-то уж точно тебя содержать не будет. Ни тебя, ни твоего ребенка.
Она вздохнула и сказала:
– Я, в общем-то, не за тем пришла.
– А зачем? – удивился он.
– Мне просто хотелось узнать: что ты чувствуешь? Вот как ты можешь жить после этого? Ты убил человека…
– Я уже сказал, что это плод твоего больного воображения.
– Это не плод. Я должна была разбиться на горной дороге, а погиб Игорь. Было скользко, он не вписался в поворот, затормозить не смог… И ты спокойно пьешь вино, у тебя не пропал аппетит.
Словно в ответ на ее слова принесли горячее. Под ее взглядом он взял нож и вилку и принялся резать сочный кусок мяса, говоря при этом:
– С тобой трудно иметь дело. То, что раньше меня в тебе так привлекало, твоя наивность, романтизм, провинциальная чистота, – все это теперь начинает раздражать. Я, впрочем, знал, что быстро остыну. Любовь провинциальной девочки – это блюдо для гурманов. Но ведь оно в меню не единственное.
– Сволочь.
– А ты-то кто? А? Как ты сама думаешь? Когда ты возьмешь мои деньги…
– Нет.
– … когда ты возьмешь мои деньги, ты станешь цыпочкой, которая ловко развела на бабки крутого бизнесмена. Залетела от него против его желания, заметь, и заставила заплатить. Так что ты в белое-то не рядись. Ты сама дрянь, каких мало.
Она встала:
– Мне не надо твоих денег.
– Сядь, – спокойно сказал он. – Поешь. Возьмешь, куда ты денешься. А нет, так лопай свое правосудие. Смотри только, не подавись.
Она без сил опустилась на стул.
– Ну, что ты молчишь? – спросил он, проглотив очередной кусок мяса. – Я тебе сделал деловое предложение.
– Я ответила.
– А меня твой ответ не устраивает. Любые переговоры надо доводить до конца, в этом успех любого бизнеса.
– Скажи… Нет, мне просто интересно. Ты что, вообще ничего не чувствуешь? Ведь это, как-никак твой ребенок!
– Но пока я вижу перед собой не его, а упрямую бабу, я начинаю ее ненавидеть, и все, что с ней связано, в том числе то, что в ней живет. Ты это-то хоть понимаешь?
– Я… Мне надо идти. У меня поезд.
– Ты еще и плохая мать, – усмехнулся он. – Назло кондуктору пойду пешком, так что ли? Ты и его кормить не будешь? – кивнул он на ее живот.
Она взяла вилку и нож. Молча ела. Потом сказала:
– Мне и в самом деле надо идти.
– В общем, так. – Он откинулся на спинку стула. – Подведем итог. Надолго ты уезжаешь?
– Думаю, на неделю, на две. Не больше. Побуду с мамой, попытаюсь ее успокоить, насколько это возможно. А потом вернусь в Москву.
– Приедешь – позвони. И… подумай, как следует. Это хорошее предложение. Денег у тебя, как я понимаю, нет совсем… Кстати, почему ты мне не сказала? О том, что вы поменялись машинами?
– Я не думала, что это важно.
– Мне ведь даже в голову не пришел такой расклад.
– Значит, ты признаешь, что спланировал мое убийство?
– Это был несчастный случай. С твоим братом. У старой машины отказали тормоза. Они вообще были неисправны.
– Откуда ты знаешь о тормозах?
– Поймала, да? – усмехнулся он. – Об этом было в газетах. Авария на Ленинградском шоссе. Это на случай, если у тебя в сумочке все-таки лежит диктофон. Ты не забывай, с кем имеешь дело. Я тебе не мальчишка какой-нибудь, я деловой человек. Ты жива? Жива. А с твоим братом мы были едва знакомы. Мне в его смерти не было интереса. Так что, это был несчастный случай. Тебе даже не удастся добиться возбуждения уголовного дела. А моя жена не будет с тобой разговаривать. Если ты хочешь подловить ее где-нибудь на улице, то учти: она ходит с охраной.
– А Надя была права. Она сказала, что после нашего вчерашнего разговора ты кинулся звонить своему адвокату.
– Надя, это кто? – слегка напрягся он.
– Невеста моего брата… Мне пора.
– Ну, так я жду твоего звонка.
Она встала, кивнула и направилась к выходу. В зале невольно поморщилась: здесь было накурено. Маша почувствовала, что ее мутит. Разговор был тяжелый и крайне неприятный для нее. Поспешно вышла на воздух, и тошнота прошла. До поезда еще целых четыре часа. И на раздумье еще целая неделя. Хотя, о чем тут думать? Надо сделать все возможное, чтобы он ответил за содеянное. Никаких компромиссов!
Это было тяжелее, чем она предполагала. Маша даже подумала, что ей придется переехать из Москвы сюда, в родной город, так плохо было маме. Но через две недели та сама сказала:
– Езжай. Я же вижу, что тебе надо туда. В Москву, – и мама тяжело вздохнула.
– А как же ты?
– Я с ней побуду какое-то время, – вызвалась Надя. – Я уволилась с работы.
– Да ты что? – ахнула Маша.
