– Жаль.
– Тебе нравятся блондинки? – она неожиданно для себя перешла на «ты».
– Нет.
– Тогда, где логика?
– Логики нет. Просто ты мне нравишься блондинкой. Это плюс. Но есть и минус.
– Интересно, какой?
– Есть любимые женские имена, а есть нелюбимые. Мое нелюбимое женское имя «Маша». Когда я знакомлюсь с женщиной и слышу «Маша», на этом все и заканчивается.
– А мне не нравятся боевики.
– Ну и на здоровье!
– А почему ты волосы красишь?
– Черт его знает! – он пригладил вихор на макушке. – В том суперрейтинговом сериале я был блондином. Сказали: нужен Илья – Богатырь, славянский тип. Глаза у меня темные, с ними уж точно ничего не сделаешь, а вот волосы…
– Можно контактные линзы вставить. Цветные контактные линзы.
– Ну, их, – махнул рукой Илья. – Обойдусь. Да и волосы брошу красить. Вот мандраж пройдет.
– А ты что, мандражируешь?
– А ты как думала? Что я не человек? Провалится фильм – что дальше? Богатырев – сериальный герой! И все, конец. Актер одной роли. Ты как думаешь, провалится фильм, или нет?
– На мой взгляд, сценарий не очень, – осторожно сказала Маша.
– Полное дерьмо!
– Но думаю, на фильм пойдут. Подростки, твои поклонницы…
– Думаешь? – обрадовался он. – Мне сейчас до зарезу нужен успех.
– А кому он не нужен?
– Это уж точно! – Илья рассмеялся.
– Ну, а как тебе интервью? – Маша кивнул на лист, который он держал в руке.
– Да вроде нормально.
– Что-то не устраивает?
– Да нет, все в порядке.
– Я его перепишу.
– Да зачем?
– Мне кажется, оно слащавое.
– Есть немного.
– Вот если бы ты рассказал мне о своем детстве, о первой любви…
– Это ни к чему, – сразу помрачнел он.
– Что, она была несчастной?
– Нет.
– Ты поступил с ней нечестно? С девушкой?
– Слушай, давай не будем об этом?
– Я все равно перепишу.
– Делай, как знаешь. – Он сложил листки и протянул ей. Спросил: – Во сколько у тебя ужин?
– Ужин?
– Ну да. Свидание во сколько?
– Вечером.
– Тогда сейчас ты поедешь со мной.
– Куда?
– В ресторан!
Он поднялся и вопросительно посмотрел на Машу:
– Ну? Идем?
– Я вообще-то…
– Есть не хочешь?
– Хочу!
– Ну и в чем же дело?
Она и в самом деле была голодна. Потому сказала:
– А, идем! Только без карточных фокусов!
– И губную гармошку с собой не брать?
– Нет! И кирпичей не надо!
– Идет!
Маша тряхнула кудрями, и, провожаемая взглядами мужчин, сидящих в кафе, направилась к выходу. Илья шел следом, она спиной чувствовала его взгляд. Фигуру разглядывает. Спускаясь по лестнице, она обернулась и спросила:
– Ну и как?
– Порядок, – кивнул он. И поддержал ее под локоть: – Осторожно! Всегда удивлялся: как это женщины ходят на таких высоких каблуках?
– А как они волосы красят, не удивлялся?
– Удивлялся! – рассмеялся Илья.
– Ну и как?
– Проще пареной репы!
– Также и каблуки.
– Надо попробовать! Они рассмеялись оба.
Очутившись на улице, Маша замялась. Как быть с машиной? Ехать на двух, что ли?
– Ну, в чем дело? – нетерпеливо спросил он.
– Я на машине. И ты на машине.
– Где твоя машина?
– Вон она! – Маша указала на крохотный автомобиль, больше похожий на косметичку на колесах, и к тому же фисташкового, типично дамского цвета. И с сомнением посмотрела на мощную фигуру Богатырева.
– Идем! Ну, чего ты? – нетерпеливо спросил тот. Илья схватил ее за руку и потащил к машине.
– Открывай!
Она достала из кармана плаща ключи, раздался писк сигнализации. Илья тут же полез на пассажирское место. Маша закусила губы, чтобы не рассмеяться.
– Может, пешком? – спросила она, сунув голову в салон.
– Зачем ты купила себе этот спичечный коробок? – заворчал он, складываясь пополам на неудобном сиденье.
– А мне хватает!
– Похоже, ты на себе крест поставила! С таким приданым выйти замуж трудновато будет! Ну, чего ты встала? Поехали уже! Или я без ног останусь!
Маша полезла в машину.
– Куда? – спросила она, когда заурчал мотор.
– Вы, мадам, какую кухню предпочитаете? Русскую, итальянскую, японскую?
– Мне сейчас все равно! Лишь бы побыстрее!
– Тогда в двух кварталах отсюда есть замечательный японский ресторанчик! Я там пару раз был. Понравилось!
– Куда сейчас?
– Направо! Потом налево.
Она свернула за угол и спросила:
– Послушай, а почему ты решил ехать на моей машине?
Он похлопал мохнатыми ресницами и вкрадчиво сказал:
– Я такой добрый. Из меня веревки вить можно, веришь, нет?
