русло, она опять много работала, Надя много времени проводила в клинике, Соня ходила в школу.
Однажды Маша обратила внимание на то, что девочка стала какая-то вялая, бледная, невеселая, но отнесла это на счет переутомления. У первоклашек немалые нагрузки, они еще к этому не привыкли, вот Соня и устает.
Но когда пришла Надя, она все-таки ей пожаловалась:
– Не понимаю, что происходит с Соней? Ты заметила, какая она бледная? Недавно порезала палец, так я два часа не могла остановить кровь! А ведь ранка была неглубокая! Может, у нее анемия? Она всегда была слабенькая.
– Надо пройти обследование, – решительно сказала Надя.
– А, может, обойдется?
– Маша… Я насмотрелась на больных детей. Я тоже заметила, что с Соней что-то не в порядке, еще раньше тебя. И тоже надеялась, что обойдется. Но время идет, а ей становится все хуже… Не хочу тебя расстраивать, но… Надо пройти обследование в нашей клинике. И чем раньше, тем лучше. Завтра я заберу ее собой.
– А как же школа?
– Денек-другой пропустит, ничего страшного. Она же отличница.
– Хорошо. Позвонишь мне, когда все закончится? Я за ней приеду.
…Надя не позвонила ни в полдень, ни в два часа, ни в три. Сначала Маша не придала этому значения, закрутилась на работе, потом поехала по магазинам. Как и все нормальные люди, она сопереживала чужим несчастьям, но думала, что это может случиться с кем угодно, только не с ней. Точно также каждый из нас наверняка знает, что умрет, но также наверняка знает, что не сегодня. Это формула жизни, такая простая, но в тоже время такая действенная.
Болезни Сони – это не ново. Маша не раз лежала с ней в больнице, пережила и воспаление легких, и острый бронхит, и врача-недоучку, который сказал, что девочка вряд ли будет ходить и вообще она – умственно отсталая. Все это уже было и – обошлось же! И на этот раз обойдется. У Сони переутомление, в худшем случае анемия. Против этого есть лекарства, это не так уж и страшно. Тем более, есть Надя…
Она заволновалась только в шесть вечера. Почему нет звонка? Нагруженная покупками, села в машину и набрала номер Надиного мобильного телефона. Абонент был доступен, но трубку не брали. Соня тоже не отвечала на звонок. И вот тут Маша заволновалась всерьез. Однажды такое уже было.
Забыв о покупках, она ринулась домой. Ехала по запруженной машинами Москве, проклиная пробки. От запаха гари болела голова, сердце тревожно ныло, у нее было плохое предчувствие. И тут позвонил Илья.
– Как дела? – весело спросил он.
– Куда ты пропал? – раздраженно ответила Маша.
– Я же тебе говорил: у меня съемки.
– Ты сказал, что прошел кастинг, а насчет съемок…
– Вот именно! Прошел! Меня утвердили на главную роль! Еще бы они этого не сделали!
– И поэтому ты так веселишься!
– Давай отметим это, а? Я соскучился.
– Я сейчас не могу.
– Ты на работе?
– Нет. Слушай, я тебе потом перезвоню.
– Потом, это когда?
– Вечером.
– Ладно, – разочарованно протянул он. – Я вообще-то надеялся…
– Илья, моя дочь заболела. Я пока не знаю, что с ней, надеюсь, что обойдется. – Она сама уже в это не верила.
– Понял. Буду ждать звонка.
Вот он и объявился, но Маша этому не обрадовалась. Она опять набрала Надин номер и загадала: если Надя ответит, все будет хорошо.
Надя не ответила.
Когда Маша подъехала к дому, в окнах ее квартиры горел свет. Сначала у нее от сердца отлегло: Соня дома! Но потом она вспомнила… Это было семь лет назад… Когда погиб Игорь… Такое же чувство… Нет, не может быть!
Она кинулась в подъезд, птицей взлетела на пятый этаж, не дожидаясь лифта. Ей хотелось какого-то действия, она верила, что это ее спасет.
Дверь в квартиру Маша открыла своим ключом, рука слегка дрожала. В большой комнате был свет, дверь приоткрыта. Потом раздался голосок Сони:
– Мама пришла!
«Ну, слава Богу!» Маша прислонилась спиной к стене и перевела дух. Дочь подбежала и обняла ее. В прихожей появилась и Надя.
– Почему ты не брала трубку? – сердито спросила Маша. – И почему не позвонила, как обещала?
– Яне хотела по телефону, – виновато сказала Надя.
Она почувствовала, как в груди, там, где сердце, образовалась черная дыра. Ее постепенно туда затягивало. Объятия Сони показались фальшивыми. Дочь словно просит прощения, а она ведь ни в чем не виновата! Это значит…
– Я приготовила ужин, – тихо сказала Надя. – Идем на кухню.
– Я не хочу есть.
– Тебе надо поесть. А Соня пока порисует.
– А мне можно? – спросила девочка. – Рисовать можно?
– Да, – ответила Надя. – Можно.
На негнущихся ногах Маша прошла на кухню.
– Ты бы переоделась, – сказала Надя, глянув на ее светлый костюм.
– Говори, – потребовала она.
– Хорошо. Сядь. Дело серьезное.
– Что с Соней? – еле слышно спросила Маша, опустившись на табурет.
– У нее острый лейкоз. Диагноз еще надо уточнять, провести более тщательное исследование, в том числе, костного мозга, но, как опытный врач, я тебе скажу, что дело серьезное, – повторила Надя.
– Лейкоз – это что? Рак?
– Ну, не надо так…
– Ты просто не хочешь меня пугать, да?
– Маша…
– Это как с Игорем. Но ты же понимаешь, что я этого не переживу.
– Мы будем ее лечить. Я сделаю все, что могу.
– А это лечится? – жадно спросила Маша.
– Все лечится.
– Тогда почему она здесь? Почему Соня дома? – требовательно спросила она.
– Соня ляжет к нам в клинику утром в понедельник. Пусть девочка еще немного побудет дома. Ей ведь столько предстоит…
– Ей будет больно?
– Я сделаю все, что могу, – отвела глаза Надя.
– Но почему? Почему со мной? С нами? За что? Что я такого сделала?
– Болезнь не выбирает, – тихо сказала Надя. – Есть вещи, против которых мы бессильны. Все не так уж и плохо. Физическое состояние Сони позволяет провести все необходимые процедуры, болезнь диагностирована на ранней стадии, лечение начнется немедленно. Ты живешь в Москве, я работаю в клинике, где лечат как раз такие болезни и у тебя есть деньги. В крайнем случае, ты сможешь их достать.
– Ах, да! Деньги! Скажи – это дорого?
– Трансплантация – дорого.
