Его глазам предстала матовая кость старого черепа.
Давид Вахтангович Орбелиани вместе с племянниками вернулся к огромному верблюду. Подходящего холодного оружия в сувенирных лавках они не нашли. Ушлый Гиви прихватил где-то большую кочергу и заверил, что ее будет достаточно, чтобы проломить череп старой тупой скотине.
Утренний поток туристов схлынул. Князь рассчитывал, что Зафар непременно отойдет на обед и оставит верблюда без присмотра, но аксакал, скрестив ноги, уселся прямо на землю и развязал узелок с домашней едой.
– Придется подождать, – загрустил князь, – хотя бы в сортир старый пень должен сбегать.
Вскоре его ожидания оправдались. Закончив с едой, Зафар огляделся, остановил укоризненный взор на Орбелиани, подозревая скупого кавказца в желании сфотографироваться бесплатно, но естественные потребности взяли вверх, и старик засеменил на кривых кавалерийских ножках к ближайшему туалету.
Князь Орбелиани подал знак племянникам. Гиви с кочергой подошел к выгнутой шее животного, Зураб приготовился срезать ковер и сбрую. Невозмутимый верблюд продолжал смотреть туда, где обычно располагался фотограф, лишь один его глаз слегка скосился на кепку низкорослого Гиви. Что делает этот малыш сбоку, ведь люди всегда становятся в центре?
Гиви разозлил высокомерный взгляд животного, он изловчился, подпрыгнул и шарахнул кочергой по голове верблюда. Одновременно Зураб попытался срезать веревки, удерживающие ковер.
Кочерга согнулась на макушке животного, нож уколол в живот. Верблюд взревел от боли, взвился на дыбы и ударил мозолистыми ступнями, похожими на копыта, туда, где находилась причина его несчастья, – по коротышке в кепке. Гиви от страха свалился на землю еще до удара и оказался полностью беззащитным. Но острая боль затуманила взгляд верблюда, он бил наугад и промахнулся. Исполинские ноги обрушились перед носом Гиви, кроша камни в песок.
Перепуганный злодей вскочил и попытался убежать. На беду он устремился не на открытую площадь, а к кирпичной стене медресе. Гнев в глазах верблюда преобразился в расчетливый блеск. Он наступал на Гиви, перекрывая пути отхода. Зураб, пытавшийся удержать разъяренное животное за веревку, отлетел, как воздушный шарик от движущегося грузовика.
Гиви прижался к стене и по-детски прикрыл лицо руками. Верблюд поднялся на задних лапах и устремил две передние на голову врага, вложив в удар чудовищную силу. За мгновение до неминуемой гибели Гиви потерял сознание и рухнул на землю. Удар мозолистых ног пришелся на кирпичную стенку и проломил ее. Нового удара не последовало, подбежал Зафар и оттащил обезумевшего верблюда.
Князя Орбелиани не радовало спасение племянника, он горевал о полном провале операции. Однако, когда осыпались кирпичные крошки и рассеялась пыль, его настроение изменилось. В развороченной стене медресе вскрылся небольшой тайник. Князь заглянул в него и обомлел.
Он увидел золотой парадный шлем полководца, водруженный на человеческий череп.
50. Визитер из центра
Как только Андрей Валерьевич Кошелев пришел утром на службу, его встретил дежурный офицер и заговорщицки шепнул:
– Вас ждут. – Дежурный незаметно кивнул на спину сутулого человека в гражданском костюме, стоявшего спиной у окна.
Незнакомец развернулся и хмуро, как все начальники, сделал замечание:
– Долго спите, подполковник.
– Здравствуйте. С кем имею честь…
– Полковник Аверьянов. Из Москвы.
Посетитель развернул удостоверение, а Кошелев сразу вспомнил голос человека с Лубянки, с которым разговаривал вчера поздно вечером по служебному телефону.
– Григорий Григорьевич, прошу в мой кабинет, – любезно улыбнулся подполковник и, проходя мимо дежурного, недовольно шикнул: – Ты что, не мог позвонить?
– Да он вот только сейчас, а я… – оправдывался растерянный офицер.
В чужом кабинете Аверьянов сел первым, забарабанил пальцами по столу и исподлобья приказал:
– Доложите подробно обо всех обстоятельствах дела. Когда обнаружили? Какие меры приняли? Кто из сотрудников посвящен? Установлены ли подозреваемые?
Он слушал торопливый доклад Кошелева, изредка прерывая вопросами, и делал пометки в маленьком блокноте.
– Неплохо, подполковник, неплохо. За короткий срок вы далеко продвинулись в расследовании, – резюмировал московский чекист.
– Стараемся, – скромно развел руки приободренный Кошелев.
Аверьянов перелистнул страницу блокнота.
– Так, значит, у нас в подозреваемых полный интернационал. Еврейка, которой помогает славянин. Грузины, эстонцы и еще целый поезд не пойми кого.
– Все под контролем, товарищ полковник. Люди работают.
– Где ваши сотрудники сейчас?
Подполковник для важности взглянул на часы.
– Туристический поезд остановился в Ургенче и будет находиться там допоздна. Сотрудники следуют за объектом и периодически выходят на связь.
– Ургенч. – Аверьянов подошел к карте на стене и пробормотал: – Интересно. Хива совсем рядом.
– Что прикажете предпринять, Григорий Григорьевич?
– Ваши офицеры пусть действуют согласно приказу. Им знать обо мне пока не следует.
– Есть, – отчеканил довольный хозяин кабинета и тут же спохватился: – Хотите чай, кофе?
– Хочу в Ургенч. И побыстрее.
– Организуем, – пообещал Андрей Валерьевич. – Вам помощь на месте понадобится?
– Я буду действовать самостоятельно.
– Незнакомый город, другие нравы. Может, все-таки…
– Это мое личное дело, подполковник. Глубоко личное. И потом, с чего вы взяли, что мне не знакома Средняя Азия?
– Я только хотел… Мои офицеры – очень опытные сотрудники.
– Это мы скоро увидим. Если все пойдет так, как я думаю.
– Что вы имеете в виду?
– Посмотрим, удастся ли кому-нибудь из них выбраться на этот раз, – загадочно пробормотал Аверьянов. Слова «Город Мертвых» он не стал произносить.
Полковник остановился у окна и высматривал до боли знакомый купол мавзолея Гур-Эмир. Фотография молодого отца на фоне мавзолея Тимуридов висела в его московской квартире на самом видном месте.
51. Поиски продолжаются
Таксист Толик-Мустафа второй раз за день гнал кормилицу-«Волгу» по песчаной загородной дороге. Новым пассажирам, двум молодым паренькам и девушке, тоже понадобилось ехать в пустыню. Но, в отличие от первых молчаливых клиентов, они искали не высокую гору, а заброшенный бывший оазис. Ладный парень, представившийся Тихоном, подробно расспрашивал об истории умершего оазиса. Хотя имя Тихон тоже было непривычным для азиатского уха, но неприятных ассоциаций, таких как в случае с Мартином, не вызывало. Толик-Мустафа многое знал о родном крае и охотно рассказывал обо всем доброжелательным клиентам.
Оставив молодых людей у пересохшего озера, Мустафа помчался обратно. В пустыне рассчитывать на новых пассажиров не приходилось. Разве что утреннюю троицу подобрать? Мустафа посмотрел на гору и не увидел там привычного деревца.
Что наделали бессовестные туристы, возмутился водитель. Хорошо хоть старый Алишер давно умер и не увидит этого надругательства. Всем в округе известна его история.
Алишер имел десять дочерей и мечтал о сыне. Наконец Аллах услышал его молитвы и подарил долгожданного наследника. Алишер хотел вырастить из него настоящего мужчину. Но в десять лет мальчик упал со скакуна и сломал шею. Безутешный отец похоронил сына на самом высоком холме и посадил над ним деревце. Многие годы Алишер носил на вершину воду и поливал дерево. Оно выросло вопреки зною пустыни. После смерти Алишера дерево хоть и зачахло, но каждую весну на нем появлялись зеленые
