– Вы так равнодушны к собственному мужу? – спросила она.
– Нет, но я оставляю право выбора за ним.
Антон Зданевич, которого лихорадило так, что он боялся что-нибудь сказать, потому что голос непременно выдаст его потрясенное состояние, с удивлением посмотрел на жену. Ее интонации были совершенно новы для него.
– Пойдем, Гена, – Ольга пригласила сына покинуть квартиру Кудрявцевых. – Тебе здесь нечего делать. А вас… – Ольга, прищурившись, оглядела Веру, – я призываю пощадить собственных детей.
– Наши дети, так же как и мы все, связаны в один тугой узел, и не вам решать, кого тут стоит щадить, а кого нет.
– Ну… как знаете… – тихо проговорила Ольга, не без труда вытащила Геннадия из-за стола и, как детсадовца, повела за руку к выходу.
Все вздрогнули от хлопка входной двери, а потом раздался сначала тихий, но постепенно усиливающийся смех Андрея.
– Ой… не могу… – Он отошел от Маши и обессиленно рухнул на диван. – Это что же получается… – Тыльной стороной руки он вытирал со щек брызнувшие от смеха слезы, – что я зря подстрелил дядю Славу?!! Ха-а-а… Да, мам? – Он обернулся к Кате. – Всех не перестреляешь, да? Всех не перевешаешь!!! – И он залился таким диким смехом, что Валентин вынужден был подойти к сыну и отрезвить его звонкой пощечиной.
– О чем он, Славка? – подлетела к мужу Вера, у которой от ощущения надвигающегося крутого сбоя сценария потемнело в глазах.
– Да, Верочка, да! Ты не ошиблась! Все именно так и есть, как ты подумала! – Кудрявцев откинулся на стуле, с нескрываемой иронией поглядывая на жену. – Вы с Корзуном забацали Машку, а мы с Катериной тоже времени зря не теряли! Не глупее вас! Так вот-с! – Он дурашливо поклонился и тут же опять болезненно сморщился. Он снова засунул руку под косынку, кровь проступила уже и на ней, но никто не обращал на нее внимание, как и на капающий на пол со стола вишневый сок.
Вера беззвучно хватала ртом воздух. Маша съежилась на стуле в жалкий комок, а Андрей, подскочив к Кате, с вызовом спросил:
– Скажи-ка мне, милая мамуля, честь которой я так самоотверженно и глупо защищал пистолетом «макарова», я-то чей сын: твоего законного мужа или… дяди Славы? Не зря у него отчество – Андреевич! Может, вы меня в честь его папеньки назвали? Или… – Андрей звонко ударил себя ладонью по лбу. – Как же я раньше не додумался?! Может быть, я сын этого… – он кивнул на Зданевича, – дальневосточного гостя? Может, ты сейчас умоешь тетю Веру, а, мам? И у нас с Машкой все окажется не так уж и плохо!
Катя подняла на сына измученные глаза и сказала:
– Можешь не сомневаться: ты сын Валентина Сергеевича Корзуна.
– Вот спасибо, что хотя бы не Вячеслава Андреевича! – по-клоунски подпрыгнул Андрей. – А то я уж было подумал, что мы с Машкой получены перекрестным опылением!
– Слава… – чуть ли не прорыдала Вера. – Я же объяснила, что изменила тебе с Валентином назло этой… – она указала дрожащим пальцем на Катю, – которая всю жизнь мне переломала. А тебе-то чего не хватало?
– Может быть, тепла, Вера… – глухо отозвался Кудрявцев. – Ты очень жесткая женщина. Все у тебя просчитано и взвешено. Ты даже поцелуи выдавала мне по счету, не говоря уж… Тебя почти невозможно обвести вокруг пальца, обмануть… И я, представляешь, радовался как ребенок, когда возил Катю по пошлым лав-гостиницам, а ты об этом и не догадывалась! И чем вульгарнее была гостиница, чем труднее было вырваться из дома, тем больший кайф я получал! Кстати, Андрюха, ты где нас застукал?
– Однажды мы с моим двоюродным братом Валеркой… Да вы его знаете… очень поздно возвращались с Лосевской турбазы. Устали. Брат боялся, что заснет за рулем, и мы решили переночевать в первом же попавшемся на шоссе заведении. Мы даже не сразу поняли, что оказались в так называемом лав-отеле. А потом… Потом я уже специально следил… Мне так больно было за отца… А тут, оказывается, такое… что я просто смешон со своим «макаровым»! Наивный «вольный стрелок»! Рыцарь печального образа с медным тазом на голове! – Андрей сморщился и отошел к окну, потирая виски.
– А тебе, Катя, чего не хватало? – булькнул, как из бочки, голос старшего Корзуна.
– А мне… Мне… Ты хочешь знать, чего мне не хватало?!! – Катя наконец вышла из состояния прострации и заговорила с той страстностью, которая не могла не прорваться из глубин души, когда ей пришлось сказать вслух о главном мужчине своей жизни. – А мне хотелось любви бывшего моего одноклассника Антона Зданевича! Я изнывала без нее. Я не жила, а мучалась. А Слава… Он одного мужского типа с Антоном. Сейчас, когда он изранен, это не так бросается в глаза… Но… Я думаю, и Вера это замечала. Не могла не заметить…
– А моей любви тебе было недостаточно? – вздохнул Валентин. – Я же люблю тебя, Катя. Да ты знаешь… – Он сморщил точно такую же гримасу, как сын, и все убедились, что они с Андреем действительно кровные родственники.
– Однако это не помешало тебе завести себе еще и дочку от другой женщины, – усмехнулась Катя.
– Это случайно получилось, Катюша… Ну поверь… Сам не знаю, как и вышло. Мы же тогда все только- только поженились…
Катя посмотрела в глаза мужу и сказала жестко, с Вериными интонациями:
– Случайно только кошки родятся… А потому у меня все не случайно. Делайте со мной, что хотите, но я люблю Антона… Всегда любила только его одного…
– Ну и что вы нам на это скажете, глубокоуважаемый дальневосточный гость? – обратился к Зданевичу Валентин. – Что-то вы как-то подозрительно молчите? Можно подумать, что все происходящее вас не касается.
– Честно говоря, я в полной растерянности от того, что тут услышал, – ответил Антон. – Я очень любил Катю в юности. Она сама отвергла мою любовь, и теперь мне жаль, что из-за нашей дурости или амбиций, или… даже не знаю, как все это правильнее назвать… оказались искалеченными судьбы ваших детей. Я вот вас всех слушаю и удивляюсь: каждый кричит о себе, а о детях вы вообще когда-нибудь думаете? Что им-то теперь делать?
– Аборт, – громко провозгласила Вера. Она была бледнее обыкновенного, но, в общем-то, казалась спокойной.
Андрей отвернулся от окна, подскочил к Маше, поднял ее за руки со стула, прижал к себе и сказал:
– А знаете что, перекрестные родители, не пойти бы вам ко всем чертям, а?! Я не отдам вам Машку! Пусть мы брат и сестра! Пусть! Мы уедем в другой город, где никто об этом не будет знать! И назло всем вам у нас родится совершенно здоровый и полноценный пацан! Все будет хорошо, Машка! Вот увидишь! Они, эти наши папочки и мамочки, еще станут нам завидовать!
– Знаешь, Андрюха, я тебя полностью одобряю, – поддержал его Вячеслав Кудрявцев. – Я, конечно, виноват перед тобой и моим другом – твоим отцом, но… ты видишь, как мне круто отомстили! Так что… я на вашей стороне! Не надо никуда уезжать… Я вас умоляю. Я сниму вам квартиру, а потом… мы сделаем всякие анализы, все проверим и… Маша наверняка родит здорового ребенка… Только вы позвольте мне приходить к вам… иногда… Хоть я Маше, как оказалось, и не отец, но…
Маша оторвалась от Андрея и бросилась на шею Вячеславу.
– Папка! Что бы вы ни делали отвратительного в вашей гадкой взрослой жизни, меня ты всегда любил! – громко зашептала она ему в ухо. – И я тебя всегда любила! И мне все равно, кто там настоящий кровный отец! Мне, кроме тебя, никакого другого не надо!
– Прямо идиллия! Сериал «Мой настоящий папа»! – ядовито проговорила Вера. – Родите какого-нибудь урода, живо меня вспомните! Только поздно уже будет!
На ее слова никто не обратил никакого внимания. Валентин Корзун подошел к Зданевичу и своим обычным ровным голосом спросил:
– Ну а мы-то с вами как дальше будем жить? Какие у вас планы на мою жену?
Этот вопрос вывел Катю из себя. Вернее даже не столько вопрос, сколько спокойные интонации мужа.
– А меня ты не хочешь спросить, какие у меня планы? – выкрикнула она.
– Твои планы, милая моя, зависят лишь от меня и от господина Зданевича, – не глядя на жену, ответил
