заглушить боль…
На нервной почве Ольга совершенно не могла спать на своей верхней полке у туалета. Надо сказать, что плацкартный вагон чуть ли не в полном составе тоже не спал и продолжал праздновать наступивший Новый год и уже приближающееся Рождество. Пассажиры пили, пели, хохотали, матерились и без конца сновали в туалет и обратно. Кого-то там рвало, и с ним бранилась проводница, потом гремела какими-то своими прибамбасами для уборки и снова зычно ругалась на весь вагон. Затем приходила транспортная милиция, забирала с собой особенно буйных и материла остальных. С регулярностью часового механизма через каждые сорок минут плакал грудной ребенок, а бабка с нижней полки, расположенной под Ольгиной, крестилась и тихонько приговаривала: «Свят, свят, свят!», когда по их лежбищам смачно хряпала вагонная дверь.
По причине ночного времени чаю пассажирам не предлагали, а есть бдеющей на полке Ольге очень хотелось. Она выходила на перроны в Лодейном Поле и еще в каком-то городке, названия которого ей так и не довелось увидеть ни на одном из вокзальных зданий, но все киоски были закрыты. Она купила у разносчика из ресторана, проходившего по вагонам, пол-литровую бутылку минералки и маленькую квадратную пачечку вафель. Сжевав все четыре вафельки за один присест, она запила их водой, посетила отмытый грозной проводницей туалет и, бросив последний взгляд в окно на плывущие мимо заснежено- замороженные ели, снова забралась на свою верхнюю полку.
В Петрозаводск поезд пришел в восьмом часу утра, но Ольга посчитала, что это даже хорошо. С утра Николаев наверняка будет дома. Он должен ей обрадоваться! Он очень ей обрадуется! И у них будут самые счастливые день и ночь в жизни. Она наденет ему на палец второе кольцо из его коробочки, и они станут мужем и женой перед богом. Собственно, они и так уже… Бог… он тоже простит Ольге Васю… Куда ему деваться… богу-то… Работа у него такая – прощать…
Дверь Ольге открыл заспанный, но все равно очень красивый черноглазый мужчина.
– Вам кого? – удивленно спросил он, глядя на Ольгу с легкой улыбкой.
– Мне… я, наверно, ошиблась… Мне вообще-то нужен Сергей Николаев… Александрович…
– Александрович… – повторил мужчина.
– Ну да… Сергей Александрович Николаев… Но я поняла, что ошиблась… извините…
– Подождите, – остановил ее мужчина. – А вы кем будете Сергею?
– Я… я… – Ольга пожала плечами, не соображая, кем же ей представиться. – В общем, знакомая… Понимаете, у меня вот тут его письмо… Он писал мне… вот, посмотрите: обратный адрес… ваша улица… и квартира… Он что, здесь не живет?
Мужчина взял у Ольги конверт, внимательно осмотрел его и спросил:
– То есть вы – вот эта самая Ольга Кирилловна Дьякова и есть?
– Ну да… Я Ольга Дьякова и есть, – кивнула Ольга.
– И вы приехали к Сереге из Санкт-Петербурга! Правильно я понимаю?
– Правильно.
– Так он же вроде бы к вам и уехал! Разве нет?
– Ну вообще-то да, ко мне… Только мы… ну, словом, произошло некоторое недоразумение, и он уехал обратно. Понимаете, он подумал, что я… а я совсем другое подумала… То есть… вы, может быть, скажете, где я могу его найти?
– Ну-ка, заходите! – Мужчина посторонился и сделал рукой приглашающий жест.
Чуть поколебавшись, Ольга прошла в квартиру.
– Кто там? – услышала она недовольный женский голос из комнаты.
– Не волнуйся, Маша! Это по Серегину душу! Женщина из Питера приехала. Ну… которой он пишет…
Маша пробурчала что-то невнятное, а мужчина провел Ольгу в маленькую чистую кухоньку.
– Это жена гневается, – пояснил мужчина. – Проснуться, понимаете ли, пришлось! А не хотелось!
– Вы извините, – промямлила Ольга, усевшись на краешек кухонной табуретки. – Я сейчас уйду! Вы только скажите, где Сергей.
– Нет здесь никакого Сергея! – раздраженно сказала высокая миловидная блондинка, которая вошла в кухню, запахивая на груди длинный синий халат. – Вот я так и знала, что этим кончится! Придумал твой Серега на наш адрес писать! Разбирайся теперь! Не зря я была против!
– Что значит – на ваш адрес? – удивилась Ольга и спрятала руку с обручальным кольцом в карман куртки.
– Дело в том, что Серега после развода с женой живет в общаге. Там такой кошмар… В общем, письма в два счета потеряться могут, вот он и попросил, чтобы… ну его корреспонденция шла на наш адрес, – пояснил черноглазый мужчина. – Чего ж не разрешить? Жалко, что ли?
– Доразрешался, – саркастически заметила блондинистая Маша. – Теперь еще и его женщины будут у нас останавливаться!
– Маша! – укоризненно бросил жене мужчина.
– Ну что Маша! Что Маша! В общем, так, Марат! Мне надоели ваши с Серегой дурацкие дела!
– Марат? – удивилась Ольга и привстала с табуретки. – Ну конечно… Марат! Да ты ведь и изменился-то мало! Мара-а-ат…
– Эт-то еще что?! – Маша отлепилась от дверного косяка и уставилась на мужа.
Ольга, не обращая никакого внимания на Машин вопль, во все глаза рассматривала Марата. Да, без всякого сомнения, это был тот самый Марат! Марат Артеменко – из пионерлагеря «Звездочка». Он действительно не очень изменился: такой же худощавый, смуглый, черноволосый и черноглазый. Он был красивым мальчиком. Стал очень красивым мужчиной.
– Марат Артеменко? – на всякий случай спросила Ольга.
– Да-а… Артеменко… – проговорил Марат, пытаясь понять, откуда эта женщина его знает.
– Не поверишь, – усмехнулась она, без всякого разрешения переходя на «ты», – но я Дьякова по мужу… бывшему… А вообще-то я Морозова. Помнишь Ольгу Морозову из пионерского лагеря «Звездочка», что на Финском заливе?
– Не может быть… – выдохнул Марат и за плечи развернул ее к свету. – Оля? Ты ли это?! Ну конечно же, ты! Ольга-а-а… – И он неожиданно заключил ее в объятия. – Надо же! Как же я любил тебя тогда! Как любил! Ты не представляешь! Хотел с горя с крыши нашего дома спрыгнуть! Но… струсил, Ольга! Понимаешь, струсил!!! Решил еще немного пожить!
– Да что здесь происходит-то?! – рявкнула Маша. – Объясните наконец!
Марат развернул Ольгу к своей жене:
– Маш! Это та самая Оля Морозова! Помнишь, мы с Серегой тебе в два горла о ней взахлеб рассказывали? Мы оба были в нее влюблены и именно из-за нее чуть не поубивали друг друга!
– Очень приятно, – без всякого энтузиазма в голосе проговорила Маша.
– Маш! Да это ж в детстве было! Чего ты?! – рассмеялся Марат и легонько пихнул супругу плечом.
– Не понимаю… – сказала Ольга. – Вы с Николаевым… и вдруг вместе?
– Мы, Оленька, с ним всю жизнь вместе! – ответил Марат и принялся снимать с нее куртку. – Ты просто забыла, но мы же с ним, когда жили в Выборге, в одном классе учились, друзьями в лагерь приехали, а из-за тебя… Э! Да что там говорить! Любо-дорого вспомнить! Маша! Ну не дуйся! Давай-ка на стол сообрази! Оля с дороги… Выпьем чего-нибудь, а Маш?!
Маша с постным лицом повернулась к холодильнику, а Ольга начала отказываться:
– Нет-нет! Ничего такого не надо. Я в поезде ела… Я не хочу! Вы скажите мне адрес общежития, и я уйду.
Маша, шлепнув об стол нарезкой какого-то мяса, сказала:
– В этой общаге приличным чужим людям лучше не появляться, понимаете?
– Нет… – растерялась Ольга. – Как же там тогда живут?
– Живу-у-ут… которые свои… Им деваться некуда, а гостям без сопровождающих туда лучше и не соваться.
– Точно, Оль! – согласился с женой Марат. – Мы сейчас перекусим, ты чуток отдохнешь с дороги, и я тебя отведу к Сереге!
– А на работу тебе разве не надо?
