выпрашивает у Татьяны поесть. Теперешнее Татьянино поведение было для Жертвы в новинку. У нее было такое смешное выражение плоской морды с приплюснутым розовым носиком и раззявленной пастью, что Татьяна улыбнулась сквозь слезы, отбросила в сторону подушку и взяла кошку к себе на колени. Подобное обращение Жертве было привычно. Она мигом успокоилась, устроилась поудобнее у Татьяниного живота и спокойно и расслабленно заурчала.
Конечно же, Сима заберет свою кошку. Хотя она и называет ее подлой тварью, но любит страшно. Может, попросить подругу, чтобы оставила Жертву здесь? Зачем ей кошка, если у нее теперь есть Фенстер? Татьяна ласково и очень сосредоточенно гладила Жертву по голубоватому пушистому боку, когда раздался телефонный звонок. Кто это? Марк? Наверняка не обнаружил дома Симы и теперь хочет предъявить свои претензии. Лучше уж и не брать трубку. Что она ему скажет? Татьяна еще крепче прижала к себе Жертву и отвернулась от телефона, но он не унимался. А вдруг это звонит Олег? От этой мысли у Татьяны так заколотилось сердце, что заломило в висках. Не к добру! Шерсть Жертвы почему-то мгновенно наэлектризовалась, прилипла к рукам, и гладить кошку дальше стало неприятно. Если это звонит Олег, то тем более не стоит подходить к аппарату. Что он может сказать ей хорошего? Ничего! С домашнего телефона «люблю» не скажешь, жена услышит… Татьяна осторожно положила дремлющую Жертву на диван, демонстративно скрылась от телефона в кухню и даже плотно прикрыла за собой дверь. Абонент на другом конце провода оказался невероятно настойчивым, и Татьяна вдруг поняла, что это звонит Сима.
– Что так долго не подходишь?! – завопила в трубку Симона, когда Татьяна все-таки ее сняла.
– Так… – неопределенно ответила она.
– Ясно! В миноре! Ну ничего! В конце недели придет наш «Муженек на час», и все еще может круто измениться в лучшую сторону, прямо как у меня!
– А что у тебя изменилось?
– Ну, даешь! – возмутилась Симона. – Неужели не догадалась, что я съехала к Фенстеру?
– Ну… Вообще-то…
– Тань, – перебила ее Сима, – ответь, ты мне подруга или нет?
Татьяна вся подобралась. Когда Сима начинала сомневаться в ее дружеских чувствах, это обычно ничего хорошего не предвещало. Последний раз она задавала ей этот вопрос, когда хотела попросить, чтобы Татьяна под ее фамилией сдала кровь на гемоглобин.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – прямо спросила подругу Татьяна.
– Ничего особенного… Просто… Не могла бы ты еще некоторое время подержать Жертву у себя? Немножечко… А потом мы с Юликом будем приходить к вам в гости, и эта подлая тварь к нему постепенно привыкнет, а тогда уж… А Тань?!
– Ладно, Симка, пусть твоя подлая тварь еще поживет у меня, так и быть. – Татьяна очень старалась, чтобы Симона не почувствовала радости в ее голосе, и та не почувствовала, потому что сказала:
– А ты, Танька, не грусти! Будет и на твоей улице праздник! Я это прямо вижу, потому что…
И теперь уже Татьяна ее перебила:
– Сима, надо позвонить в фирму «Муж на час» и отменить вызов мастера!
– Это еще зачем?
– Затем, что плитка твоя… фисташковая… она, Сима, уже на стенах.
– Что за бред?
– Это не бред. Она там… В смысле, плитка… на стенах…
– И кто же ее туда прилепил? – саркастически спросила Симона. – Уж не вы ли с Жертвой в четыре лапки?
– Нет, не мы… Это Марк…
– Какой еще Марк?!!
– Честно говоря, кроме Рудельсона, я другого Марка и не знаю, – ответила Татьяна и тяжело вздохнула.
На другом конце провода надолго замолчали. Потом в трубке что-то хлюпнуло, скрипнуло, и наконец снова раздался Симин голос:
– То есть ты хочешь сказать, что плитку на стены тебе пришпандорил Рудельсон?
– Именно это я тебе уже и сказала.
– Брось… Марк за свою жизнь не вбил ни одного гвоздя в стену. А тут плитка…
– Правильно. Он так и сказал, что ты не поверишь, потому что думаешь, что он только по женщинам… ну… в общем, ты понимаешь…
Сима опять немного помолчала, переваривая новость, а потом спросила:
– Ну и как? Хорошо висит? Крепко?
– Кто его знает, Симона. Пока ничего не отвалилось. А висит, если честно, слегка кривовато…
– Еще бы не кривовато, – злорадно выговорила Симона. – Тоже мне, муж на час нашелся! Плиточник хренов! Облицовщик недоделанный! Где он раньше был, я тебя спрашиваю?
Поскольку Сима спросила, Татьяна ей ответила:
– Знаешь, Симка, иногда так бывает, что в экстремальных ситуациях люди проявляют лучшие свои качества, которые в обычное время в них совершенно незаметны постороннему глазу.
– Какая ж я ему была посторонняя? Это теперь я ему посторонняя, а раньше была как раз наоборот… А как ты думаешь, зачем он прилепил плитку? И вообще, зачем ты ему позволила, когда она совершенно для другого дела была приготовлена?
– Ничего я не позволяла… Я… – И Татьяна рассказала подруге краткую историю появления на стенах своего туалета фисташковой плитки. – Сим, по-моему, он тебя любит, – закончила она свое повествование.
– Щас!!! – рявкнула Симона. – Свежо преданьице… И вообще! Мне теперь до этого нет никакого дела!
– Симка! Неужели все так серьезно с Фенстером? – не удержалась от вопроса Татьяна.
– Представь себе!
– Неужели влюбилась?
– Именно, Танька! Да еще как! Я и не знала, что так можно! Я теперь думаю, что я и Марка-то не любила… Понимаешь, не потому что он недостойный или еще там что… Думаю, что я не умела. Не знала, как это любить…
– А теперь знаешь? – глупо спросила Татьяна.
– Я чувствую, Танечка. – Симона сказала это таким задушевным тоном, каким никогда раньше не говорила. – Прямо хочется без конца цитировать классику: «Вся жизнь моя была залогом свиданья нежного с тобой…» и прочее, и прочее, и прочее… Я даже рада, что все так получилось. Если бы Рудельсон не был бабником, я никогда не узнала бы… А что касается плитки, – Сима вдруг резко сменила тему, – то мы купим другую… Я видела в «Максидоме»… такую… гораздо лучше фисташковой… персиковую… А мастера попросим эту содрать, а новую налепить ровно!
– Сима! А деньги? – схватилась за соломинку Татьяна.
– Фенстеру на меня никаких денег не жалко!
– Туалет ведь мой, а не твой!
– Это почти то же самое!
– Сима! Может, не надо?
– Надо, Таня, надо! Я хочу, чтобы моя подруга была так же счастлива, как я! Все! Целую! До завтра! Юлик пришел! Поцелуй за меня Жертвочку! – И Симона шлепнула трубку.
Татьяна тоже повесила трубку. Вот так номер! Она думала, что Симона отомстит Рудельсону по мере возможности и способностей и вернется в лоно семьи, а вот что вышло. Влюбилась. Да-а-а, в Фенстера можно. Потрясающий мужчина. Звероподобный интеллектуал. Интеллектуальный зверь. Языческий бог. Нет… Все не то… Пожалуй, Юлиану пока нет в ее скудном словаре определения. Бедный Марк. Такой удар по самолюбию, не говоря уже обо всем прочем. Как его Симонка назвала – муж на час! Мог бы быть ее мужем навечно, а хватило только на час, да и то тогда, когда это ей уже не нужно. Интересно, утешается ли он сейчас своим возлюбленным основным инстинктом? Говорит ли себе «все мы свободные люди»?
Громкий голос Симы отзвучал, и Татьяна опять погрузилась в тишину и в невеселые размышления о собственной персоне. А кто ей Олег Дунаев? Не муж на час, не любовник на ночь… Никто… Любимый на всю
