42
Госпожа появилась без предупреждения. Увидеть ее мне удалось без хлопот, что заставило призадуматься, будет ли мне так же легко убраться с ее глаз.
Она с ходу задала мне вопрос:
– Что ты сейчас делаешь, Мурген? В какие игры играет он на сей раз?
Я разинул рот. С тех пор, как я видел ее в последний раз, произошли немалые изменения. Она не была больше той женщиной, с которой я ехал на юг, той, которую так устрашало вступление в Данда-Преш. Представшее передо мной существо являлось Истинной Госпожой старых времен, возродившейся в столь немыслимой мощи, что ей трудно было сохранять обычное обличье.
– Что за хренота?
– Мурген?
– Ну в чем дело? – пискнул я, стараясь напомнить себе, что я летописец. А летописец не ведает страха. Он выше всяких раздоров и распрей внутри Отряда. Никто из братьев не устрашит его, ибо для него главное – истина.
Но вот
– Мурген, я хочу знать…
– Если хочешь что-то узнать, лучше спроси у Старика. Я не мог бы рассказать тебе ничего, даже будь я таким же дуралеем, как Лозан Лебедь. Он со мной ничем не делится. Видела ты это местечко? Оно будет похуже, чем Башня в Чарах. Но он не обращает на это никакого внимания. С тех пор, как мы здесь засели, он, по-моему, вообще ничего не делает. Правда, и Длиннотень с Ревуном особо себя не утруждают.
– Это досадно.
– Угу. А возможно, и не очень умно, принимая во внимание, какие у нас всех будут рожи, ежели до него доберутся Душилы.
– Это менее вероятно, чем ты думаешь.
– Из-за Душелова?
– Да.
– Она не может находиться повсюду одновременно, так же, как и ты. А их не напрасно зовут Обманниками.
Я надеялся, что голос мой не дрожит. И тужился изо всех сил, изображая храбреца.
– Из всего этого никак не разобрать, чего ради ты захотел меня видеть.
– Дело не в этом. У меня есть проблема. Сны мои становятся все хуже. А сейчас они таковы, что хуже уже некуда. Я хочу узнать, как можно покончить с этим.
– Я такого способа не нашла. Тебе придется разобраться в них самому. Тебя призывала Кина?
– Пожалуй, нет. Впечатление такое, будто она просто проходит по моим снам и не замечает меня, если я сам не дергаюсь. А может быть, это я заглядываю в чьи-то чужие сны.
– Расскажи мне о них.
Я рассказал.
– Во многом это те же самые сны, что и у меня. Главным образом я вижу равнину.
– А вороны там есть?
– Вороны? Нет. Там нет ничего живого.
Я призадумался.
– Знаешь, возможно, я выразился не совсем точно. Кажется, она все-таки каким-то образом осознает меня. Однажды ночью, например, я увидел свою жену. Даже разговаривал с ней. Создавалось ощущение, будто ее можно вернуть.
– Это нечто новое. В моих снах лишь нагнетаются кошмары. Создавалось ощущение, будто в конце концов они меня подавят.
У меня было такое чувство, что она говорит отнюдь не всю правду.
– Мне трудно поверить, что она способна показать что-нибудь страшнее того, что я уже видел, причем наяву, – сказал я. – Зная, что она пытается сделать…
– Мурген, ей удалось использовать
Я хмыкнул.
– Ты подсчитывал, сколько раз тебе казалось, будто ты чувствуешь Кину?
– Хм…
Я это делал. Но чаще всего она приближалась ко мне, когда я блуждал с Копченым.
– Не то чтобы…
Я описал ей парочку эпизодов, казавшихся мне менее безобидными.
– Это не слишком помогает. Следи за своими чувствами. Тобою пытаются манипулировать, используя твою любовь к жене. Догадываешься, почему?
– Полагаю, что из-за Знамени.
– Разумеется. Намеки есть повсюду, но целостной картины мы так и не имеем. Копье Страсти… Но за этой штуковиной никогда не замечалось никакой необычной силы.
На самом деле таковая замечалась, но в такое время и в таких местах, что я не мог рассказать об этом, не раскрыв тайну Копченого. Как-то раз Костоправ проткнул им Ревуна: то была обычная рана, без всякой там магии, но колдун едва не отдал концы.
– А может, у нас вовсе и нет никакого Копья? Просто люди принимают наше Знамя за эту хреновину?
– Возможно, тут имеет место еще более замысловатый обман, – пробормотала она.
– Как мне покончить с этими снами?
– Ты что, не слышал моих слов? Вовсе меня не слушаешь?
– Мне кажется, я недостаточно силен, чтобы жить с ними.
– Учись. Мои кошмары пропали после рождения ребенка. Но ненадолго. Думаю, Кина просто забыла прервать установленную ею связь.
– Возможно, предполагалось, что Нарайян сделал это, когда забрал твою дочь?
– Предполагаться-то предполагалось…
– Прости, я не хотел напоминать тебе о…
– Я ничего не имею против подобных напоминаний, потому что и сама все прекрасно помню. Каждую минуту каждого часа. И достаточно скоро планирую обсудить эту историю с Нарайяном. Лично и накоротке…
Когда Госпожа говорила, она казалась столь же зловещей, как и сама Кина, хотя, чтобы заметить это, наверное, надо было хорошо знать и ее, и ее историю.
– …Для него Год Черепов наступит скоро. Ему больше некуда прятаться.
– Ты же видел Вершину. Думаешь, у него есть нужда прятаться?
Она еще не успела ответить, как в палатку просунулась голова Ножа.
– Душилы только что напали на Лозана. Дышать ему теперь трудновато, но все обойдется.
– Убийцу взяли живым? – спросила Госпожа.
Я двинулся к выходу. Госпожа мрачнела, и мне показалось разумным убраться подальше. Нож ухмыльнулся:
– Он цел и невредим. Хотя, если бы мог, наверняка предпочел бы окочуриться от сердечного приступа.
Я начал обходить Ножа. Госпожа смерила меня взглядом, давая понять, что нам следует поговорить позже. Я же предположил, что мне скорее следует подумать о том, как избежать продолжения разговора. Кажется, на сей раз я чересчур разоткровенничался.
С изрядного расстояния я наблюдал за методами допроса, которые использовала Госпожа. Они были изощренными, жесткими и весьма эффективными. Для всех свидетелей этого действа наглядный урок не прошел даром. В считанные минуты Душила признался, что он прибился к лагерной обслуге после победы на Чарандапраше. По приказу самого Нарайяна Сингха. Его жертвой должен был стать Лозан
