– Одноглазый! – взревел я. – А ну волоки сюда свою дохлую задницу!
Я рассмотрел облака и нашел, что мое предложение было весьма разумным.
– Где, черт возьми, этот дерьмовый коротышка?
Я направился к его норе, то и дело выкрикивая «Одноглазый!» Не вознамерился же он провести ночь там. Колдун не слишком старался превратить свое логовище в надежное убежище, и оставаться там, когда появятся Тени, было опасно. Хоть он и кудесник.
Я почти дошел до его жилища, когда коротышка вылез наружу и затрусил мне навстречу.
– Чего тебе надо, Щенок?
– Куда ты, на хрен, запропастился? Впрочем, ладно. Не до того. У нас проблема с духом.
– Хм?
– Он издает звуки, – прошептал я и лишь потом огляделся по сторонам. Непростительная забывчивость.
К счастью, ворон поблизости не было.
Одноглазый оглянулся через плечо.
– Издает звуки? – Кажется, он мне не поверил.
– Я что, неясно выразился? Давай шевели задницей. Костоправ уже осматривает его как лекарь.
Я продолжал высматривать соглядатаев. Подслушивать могут мыши, и земляные и летучие, да и Тени тоже.
Пульсирующий свет, похожий на северное сияние, вспыхнул между Вершиной и развалинами Кьяулуна, заиграв на металлических вкраплениях на стенах крепости. Но только на миг – видимо, Госпожа устроила вспышку, чтобы сориентироваться. В следующее мгновение он погас. Теперь засветились лишь уцелевшие хрустальные купола. Ярче всех – купол над излюбленной башней Длиннотени.
– Ты собираешься торчать здесь и глазеть или может делом займешься?
В этом весь Одноглазый. Сам набедокурит, а вину свалит на меня.
Прежде чем зайти внутрь, я еще раз огляделся, но ничего не заметил. Я занавесил вход и расположил отгоняющую Тени свечу между пологом и нами, засветив ее от ближайшей лампы. Вроде еще и рано, но подстраховаться никогда не лишне.
– Интересно, неужто Хозяин Теней не любопытствует, с чего это мы затихарились и даже костров не жжем?
– Тс-с, – шикнул на меня Одноглазый. – Ты вроде говорил, что Костоправ осматривает Копченого.
Костоправ, сгорбившись, сидел на моем стуле.
– Он этим и занимался, когда я уходил.
Я прильнул к кувшину, с жадностью поглощая подслащенную воду.
– Мне он не кажется слишком уж резвым, – сказал Одноглазый и ткнул Копченого в бок.
– Я что, сказал, будто он вскочил и принялся отплясывать? Он застонал. А за все время, пока я торчал рядом с ним, он только хрипел. Так что стон – это тебе не шутка. Костоправ со мной согласен.
Старик – легок на помине – вернулся в свою плоть. Он зашевелился и, как только голова чуточку прояснилась, сказал:
– Это обещает быть интересным. Длиннотень только что послал за Ревуном, Сингхом и девочкой. Он готов начать.
– Ну вот, через минуту эти поганые Тени нагрянут сюда, – разворчался Одноглазый. – И почему только я не бросил все это, да не заделался фермером? А тут еще Щенок всякую чушь городит – вроде того, что старый мошенник будто бы начинает выпендриваться.
– Он и вправду стонал, или что-то в этом роде, – возразил Костоправ. – А когда я попытался присмотреться к девочке, заартачился, да еще и выдал какую-то мыслишку – то ли насчет темноты, то ли насчет Теней.
– Она есть тьма, – процитировал я. – В последнее время он сделался женоненавистником. Выдает нечто подобное всякий раз, когда пытаешься подвести его к женщине. Сильнее всего это ощущается близ Душелова. За ней идут Сари и Радиша.
– А, – промолвил Одноглазый, – я и думать забыл про эту старую ведьму. Как она поживает, Мурген?
– А тебе что, есть до нее дело?
– Я слышал, Корди сейчас в пути. Ему-то, небось, дело есть.
– Ты часом не собираешься рассказать ему, что мы можем шпионить за его милашкой?
– Хм. Пожалуй нет. Но за мной должок. Как-то он меня взгрел.
Лично я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь сумел обскакать Одноглазого, кроме, разве что, Гоблина. Одноглазый первый облапошит кого угодно.
В следующий миг выяснилось, что он вдобавок способен преизрядно удивить тех, кто вроде бы неплохо его знает.
– На случай, если я не переживу эту ночь, у меня на постели, в скатке, оставлено завещание. Все, что у меня есть, должно перейти Гоблину. Но пара штуковин должна достаться Готе.
В этот момент Одноглазый поднимал веки Копченого и не заметил, как мы с Костоправом обменялись встревоженными взглядами.
– А с чего ты решил, будто мы сможем вернуться за твоим завещанием? – спросил Костоправ.
– Щенок точно сможет. Ни хрена ему не сделается. Его теща утверждает, будто он избран или предназначен. Невесть для чего. Единственный, кто мог это знать, откинул копыта.
Я заговорил, опережая неизбежный вопрос Старика.
– Он имеет в виду нечто, открывшееся Хонь Тэй по пути в Деджагор. Что именно, я так и не узнал. Я говорил об этом с Сари, но она тоже не могла ничего прояснить. Какое-то пророчество насчет будущего нюень бао. От которого дядюшка Дой и матушка Гота дерьмом исходят. Тай Дэй, тот, правда, поспокойнее, но он, возможно, тоже не знает, в чем дело.
– По-моему, ты уже определил будущее всей этой своры безо всяких пророчеств, – заметил Костоправ. – За нами таскается чуть ли не половина племени. Одноглазый, твой-то приятель где? Я его не видел уже с неделю.
– Джоджо? Чтоб мне сдохнуть, если я знаю. Этот малый не путается под ногами… Слушай, я не нахожу в Копченом ничего особенного. Может, мне прогуляться с ним, присмотреться как следует, то да се…
– Я же тебе сказал…
– Да. Да. Помолчи, Щенок. Мне надо сосредоточиться.
Сосредоточиваться особо не требовалось. Копченый настолько привык к прогулкам с его духом, что это не требовало никаких усилий.
– Он и впрямь казался каким-то странным, – заметил Костоправ. – Но мне трудно судить, я провожу с ним мало времени.
– Мне только что пришло в голову, что в последнее время я перестал сталкиваться с Киной.
– Это с ним. А в твоих снах?
Я не мог припомнить.
– Чудно, но я не помню. А ведь должен бы. Сны-то у меня всю дорогу одни и те же. Я с ними почти свыкся.
– Может быть, в этом все и дело? Будь осторожнее.
– Как говорит Одноглазый, Осторожный – мое второе имя.
– Второе имя Одноглазого – Тупица.
– Я все слышал. И превращу тебя в жабу.
Оказывается, колдунишка уже вернулся.
– Я уже говорил, и скажу снова: ты и еду в дерьмо превратить не сможешь. Скажи лучше, что ты выведал.
– Боюсь, нам придется подождать денек, а когда будет побольше времени, сесть да подумать, что можно сделать.
– Ты о чем?
– У меня создалось впечатление, будто стены, отгораживающие его от мира, начали разрушаться.
– А вдруг он проснется сегодня ночью, в самый разгар событий? – спросил Костоправ.
