– Ты имеешь в виду, что он все видит и потому понимает, что ты на самом деле собой представляешь? С моей точки зрения, это и есть перспектива. Невольно возникает мысль – может, в свое время Отряд сумел бы добраться до Хатовара, если бы наши тогдашние братья имели в своем распоряжении призрака, который не спускал бы с тебя глаз?
Одноглазый пробурчал что-то о безрассудстве и порочности мира. Сколько я его знаю, он всегда пел эту песню. И будет продолжать в том же духе даже после того, как сам станет призраком.
– Как думаешь, Мурген мог бы установить, где источник зловония, от которого тут скоро дышать нечем будет? – задумчиво спросила я. – Вонь идет откуда-то со склада, где До Тран хранит крокодиловы шкуры, но это не они так воняют. У крокодиловых шкур свой собственный и даже немного приятный запах.
Одноглазый посмотрел на меня таким взглядом, точно готов был разорвать на куски. Сейчас он охотно сменил бы тему разговора. Эта вонь распространялась от крошечного, спрятанного в подвале заводика по производству пива и ликера, о чем, как считали они с До Траном, никто не догадывался. Бонх До Тран, прежде наш благодетель только ради Сари, теперь, практически, стал заодно с этим старым хрычом, потому что питал слабость к конечному продукту, который производил Одноглазый. Но не только. Его так и тянуло к нелегальным и теневым доходам, и еще ему нравились крепкие парни, готовые вкалывать за ничтожные деньги. Он думал, что его порок не известен никому, кроме Одноглазого и Готы, которые были, можно сказать, его сообщниками. Эта троица напивалась вместе дважды в неделю.
Алкоголь – совершенно определенно слабость нюень бао.
– Не стоит беспокоиться, Малышка. Скорее всего, воняют дохлые крысы. В этом городе с ними проблема. До Тран все время повсюду раскладывает отраву против крыс. Целыми фунтами. Не стоит тратить время Мургена на то, чтобы охотиться на грызунов. Вам обоим есть чем заняться и поважнее.
Мне действительно будет о чем потолковать с Мургеном, если я смогу иметь с ним дело напрямую. Если нам удастся привлечь и удержать его внимание. Предпочитаю узнавать из первых рук то, что, как правило, становится известно мне от других людей. Я вовсе не имею в виду злобный умысел, в особенности, со стороны Сари. Просто люди часто переиначивают любую информацию в соответствии со своими собственными предубеждениями. Включая даже меня саму, возможно, хотя до сих пор я была объективнее, чем кто-либо. Все мои предшественники по Анналам, однако… От их записей так и разит предвзятостью.
Конечно, большинство из них делали тот же вывод относительно своих предшественников. Тут мы одинаковы. Лгут все, кроме нас самих. Правда, только Госпожа не стыдилась самовосхвалять себя. Она использовала любую возможность, чтобы напомнить, какой выдающейся, решительной и удачливой она была, круто переломив ход войны против Хозяев Теней, хотя могла полагаться почти исключительно на саму себя. Мурген большую часть времени был, мягко говоря, не в своем уме. И все же, поскольку я сама была участницей многих событий тех времен, могу подтвердить, что он описывает их совсем неплохо. Может быть, все именно так и происходило. Я не могу опровергнуть его. Но очень многое кажется просто фантастическим.
Фантастическим? А разве не фантастически звучит – «прошлой ночью я долго беседовала с призраком Мургена»? Или его духом. Не знаю, как правильнее выразиться. Если только это и в самом деле был Мурген, а не какой-нибудь новый трюк Кины или Душелова, разыгранный специально для нас.
Мы никогда даже на сотую долю процента не можем быть уверены, что все в точности таково, каким кажется. Кина – Мать Обмана. А Душелов, цитируя человека, который был несравненно мудрее меня, но обладал грязным языком, – сука безумная. Способная на все.
15
– Отлично. – Я была в восторге, когда Сари снова вызвала Мургена. Сама она, впрочем, особого энтузиазма не проявляла. И присутствие Тобо никоим образом не улучшило ее настроения. – Я хочу, чтобы прежде, чем заняться чем-то еще, он проверил Сурендраната Сантаракситу.
– Значит, ты и сама не доверяешь этому своему библиотекарю, – сказал Одноглазый и снова захихикал.
– Я думаю, с ним все в порядке. И все же зачем оставлять ему хоть малейший шанс разбить мне сердце, если можно избежать этого, просто послав туда Мургена разведать, что и как?
– А моего мнения тебе, конечно, недостаточно?
– Согласись, ты судишь заочно, а это не одно и то же. К тому же ты сам отверг возможность заниматься Анналами. В ближайшее время мне придется как следует зарыться в книги. Возможно, я уже на пути к тому, чтобы что-то нащупать. – Маленький колдун заворчал. – Мне кажется, я как раз сегодня обнаружила кое- что ценное в библиотеке. Если Сантараксита не поймает меня на месте преступления, я уже к концу этой недели буду иметь общее представление о том, как возник Отряд.
Нашей целью было отыскать не только независимые исторические источники, но и неповрежденные экземпляры первых трех томов Анналов.
У Сари, однако, было на уме другое.
– Барунданди хочет, Дрема, чтобы Сава тоже ходила со мной на работу.
– Нет. Савы пока не будет. Она больна. У нее холера, если уж на то пошло. Я наконец-то добилась некоторого прогресса и не собираюсь останавливаться именно сейчас.
– Он также спрашивал насчет Шики.
В тех редких случаях, когда Тобо сопровождал мать во Дворец, она называла его Шикхандини – шутка, смысл которой ускользал от Джауля Барунданди, поскольку он никогда не уделял внимания исторической мифологии. У одного из королей легендарного Хастинапура была старшая жена, которая оказалась бесплодной. Как добрый гуннит, он молился и с верой приносил жертвы. В конце концов, один из богов спустился с небес и заявил ему, что он может получить желаемое – а король страстно хотел иметь сына, – но путь к этой цели будет нелегкий, поскольку сын родится дочерью. Так все и случилось. Вскоре жена родила девочку, которую король назвал Шикхандин – женский вариант имени Шикхандини. Это долгая и не слишком увлекательная история, суть которой состоит в том, что девочка выросла и стала могущественным воином.
Неприятности начались, когда пришло время «принцу» выбирать себе невесту.
Облики, которые мы принимали на публике, часто содержали в глубине скрытый намек, иногда с элементом шутки. Так братьям было интереснее играть свои роли.
– Можно ли на чем-то подловить Барунданди? – поинтересовалась я. – Кроме того, что он так жаден до денег? – Вообще-то я думала, что он наиболее полезен для нас именно в своем теперешнем качестве. Любой, кто занял бы его место, наверняка оказался бы таким же продажным, но вряд ли проявлял столько великодушия к Минх Сабредил. – И еще. Может, имеет смысл выманить его оттуда – так, чтобы у нас была возможность войти с ним в более близкий контакт?
Никто не видел стратегического смысла в том, чтобы захватывать этого человека.
– Почему ты спрашиваешь об этом? – поинтересовалась Сари.
– Потому что я думаю, что его будет нетрудно соблазнить. Тобо оденется девушкой, а когда Барунданди начнет подъезжать к нему, он скажет, что готов встретиться, но только не во Дворце…
Сари ничуть не оскорбило такое предложение. Хитрость – законное оружие войны.
– А не лучше ли проделать все это с Гокхейлом?
– Может быть. Хотя он, похоже, интересуется совсем уж малолетками. Можно спросить Лебедя. Вообще-то я предполагала захватить Гокхейла в том месте, где Обманники убили этого Кноджи.
Наши враги, засевшие во Дворце, редко покидали его. Именно поэтому нам так важно было заполучить Лозана Лебедя.
Сари запела. Мурген, однако, не торопился.
– Мургену надо также заглянуть в этот дом радости. Он лучше любого из нас сможет разобраться, что там творится.
Хотя, без сомнения, нашлось бы немало братьев, которые пожелали бы рискнуть собой и отправиться туда на разведку. Желательно с условием, чтобы можно было не торопиться.
Сари кивнула, не нарушая ритма своей колыбельной.
– Можно даже…
Нет. Нельзя просто сжечь этот бордель, когда там будет находиться Гокхейл. Никто из наших не понял бы, зачем нужно уничтожать такой замечательный публичный дом, – хотя некоторых наверняка увлекла бы
