– Эх, служивый, в казарму бы тебя.
– Да, ходит, как на плацу, – согласился я.
– Он только с виду такой деревянный…
– Угу.
– На сердце кошки скребут, вот и мается…
– Не он один. Нынче в городе таких полным-полно.
– А то, – фыркнул Спарки. – Опосля дембеля я вкалывал с утра до вечера, бочонки эти клятые ворочал. С ног валился, домой приходил и падал замертво. Мало того – что ни вечер мне встречалась толпа придурков, которые хотели мир спасти. И всем им не терпелось завербовать меня в спасители. Говоришь, мол, отвалите-ка вы, ребята, а они знай свое талдычат.
– А я вот вообще думаю пересидеть, пока суматоха не уляжется, – вставил другой возница. – Достало меня всякий раз закоулками пробираться, чтоб в драку не вляпаться.
– Может, ты не те дороги выбираешь? – предположил я. – Лично я сюда добрался без помех. Ни одна зараза не пристала.
– Ну да, пристанешь к тебе! В руке палка, на плече птичка… Двадцать раз подумаешь.
– Точно, Гаррет. Они, небось, от страха в штаны нагадили, когда этого дохлого орла у тебя на плече увидали.
– Спасибо на добром слове, Зардо. – Я погладил дубинку, без которой в последнее время не выходил из дома. Ну и времена настали: проявляя осторожность, уже не чувствуешь себя идиотом. – Кстати, никому птичка не нужна? Нет? Уступлю по сходной цене. Повязка на глаз прилагается.
– Гаррет, я не ты, меня сразу кирпичом по башке огреют, чтоб не выпендривался.
– Ты уж извиняй, Гаррет, – поддержал коллегу Спарки, – и без того хренеем.
Мы со Спарки были не так близко знакомы, чтобы я стал его умолять, поэтому я просто пожал плечами.
– Жизнь – штука жестокая. Был у меня приятель, он вечно цитировал стишок о том, что хорошие люди погибают, а дурные процветают. Сам был парень что надо. Ну вот, его сожрал крокодил; а то, что осталось, мы схоронили на болоте – там, на островах.
– Слыхал я этот стишок.
– Ладно, пойду я, пожалуй, к боссу.
– Вали. Эй, погоди, совсем спросить забыл.
– Что?
– Птичка твоя, она ведь не живая?
– Живее не бывает. Просто дрыхнет. – Задрыхнешь тут, когда тобой управляет Покойник. – А проснется, начнет костерить всех подряд похлеще старины Мэтта Берри. Обычно поносит тех, кто меня одной левой в бараний рог скрутить может.
– Ясно, – разочарованно протянул Спарки. Похоже, он проиграл пари.
17
Я вырулил со склада и двинул к конюшням. Как ни крути, а если я хочу попасть в основное здание, пути короче просто нет.
Ступая на цыпочках, я преодолел половину дороги – и вдруг очутился в окружении трех типов, вид которых внушал определенные опасения.
Похоже, совет Морли имел под собой основания. То ли у меня было плохое настроение, то ли я очень торопился, – так или иначе, я даже не стал спрашивать, что им нужно.
Гаррет в действии – это надо видеть. Моя дубинка угодила точно в висок тому парню, который зашел сзади. Свинец, залитый в дубинку, добавил весомости моим аргументам. Глаза парня помутнели, и он рухнул наземь, не успев вымолвить и слова.
Я развернулся, размахнулся и врезал дубинкой второму – прямо по коленной чашечке. Ноги у него словно подломились, и этот здоровенный детина, уже занесший было кулак, распростерся на земле. Я для верности саданул его по макушке – и повернулся к третьему.
– Чего тебе надобно, хмырь болотный?
Вместо ответа он бросился на меня. С голыми-то руками! И откуда такая самоуверенность? Я сперва хватил его по локтю, а потом ткнул дубинкой в грудь. Меня обдало зловонным дыханием. Я жахнул его по башке – а в следующий миг выяснилось, почему он и не думал убегать.
Откуда ни возьмись явилась другая троица. Понятия не имею, кто такие эти ребята, но, судя по их виду, им было не привыкать к грубому физическому труду. Хорошо хоть, никто из них не сообразил зайти мне за спину…
Пока они решали, как поступить, раз план номер один благополучно провалился, я прошелся дубинкой по головам поверженных противников. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь очухался в самый неподходящий момент.
Один из троицы схватился за вилы. Второй взял в руки лопату. Н-да, шуточки закончились…
Попка-Дурак сорвался с моего плеча, взмыл под потолок и радостно сообщил со стропила:
– Аргх! Гаррет по уши в дерьме!
И третий из новой троицы – похоже, он был за главаря, потому и держался позади, – так вот, и он, и его подельники вскинули головы и уставились на попугая. Должно быть, в жизни не видали говорящих птиц.
Зато я навидался их предостаточно.
Короче говоря, пока они разевали рты, я напал.
Конечно, и вилы, и лопату можно с успехом использовать как оружие, но истинное предназначение у них все-таки иное. А вот моя дубинка появилась на свет именно для того, чтоб калечить моих врагов. Я сделал выпад, извернулся – и влепил дубинкой по пальцам руки, сжимавшей вилы. Парень завопил; тот, который держал лопату, на мгновение замер – остолбенел, верно. Этого мгновения мне вполне хватило: я что было сил шандарахнул его по черепу.
Клянусь, он замерцал! Мне показалось, еще чуть-чуть – и он растворится в воздухе. Неужто опять какие-нибудь боги? Что за свинство!
Краем глаза я уловил движение: тип с вилами, похоже, слегка опомнился. Бац! – и он вырубился надолго, а я повернулся к третьему.
Тот заскочил в стойло, облокотился на загородку и скривил губы в улыбочке.
– Впечатляет.
– Угу. Ты тоже не стоять должен, а в навозе отдыхать. Кто ты такой? И что вам от меня нужно?
– Аргх! – возопил со стропила Попка-Дурак.
– Можно сказать, я никто. Просто посланец.
Я закатил глаза.
– Расплодилось вас, нахлебников. Да будь ты хоть трижды посланец, ноги я тебе все равно переломаю.
– Придержи язык.
– Чья бы мычала! – Я пнул того охламона, который мечтал взять меня на вилы. На долю секунды он тоже замерцал.
– Мое дело передать, остальное меня не касается.
– Неужели? – Я задумчиво взвесил в руке дубинку. – Давай поглядим, ты замерцаешь или нет.
– А передать мне велели вот что. Держись подальше от пивоварни Вейдера. Мы знаем, где ты живешь.
– Шутить изволите? – осведомился я, указывая на груду тел на полу. – Между прочим, и мне известно, где я живу. Заходите в гости, милости просим.
На какой-то миг он утратил самообладание.
– Ты меня слышал. Отвали. Не вмешивайся.
– И кто это говорит? Слушай меня внимательно и запоминай. Это вы поберегите свои задницы и не суйтесь к папаше Вейдеру. Еще раз встречу – все кости переломаю.
Тип ухмыльнулся. Тогда я уронил дубинку ему на пальцы правой руки, которой он держался за загородку. Он отшатнулся, и я пинком распахнул калитку. Его отбросило к дальней стене, да и сам я, к
