– Зачем дразнить гусей? Да и свитерок надо бы побалахонистее, чтобы не демонстрировал так уж откровенно все изгибы, а то, не ровен час, у Сереги опять яйца сведет, – пробормотала она.
Коваль крикнула Макса, велела ему сказать Юрке, чтобы подгонял машину, а сама на ходу выпила чашку кофе, пошла было к двери, но Егор задержал:
– Ты настолько обижена, что даже не поцелуешь меня?
– Извини, задумалась, – она поцеловала его в щеку, но он не это имел в виду, прижал к себе и коснулся ее губ своими. – Ты угробил мой макияж.
– Ты у меня и так красотка, без макияжа. Я так люблю тебя, девочка моя… ты так и не сказала, простила ли меня.
– Как я могу не простить тебя, Малыш? – вздохнула Марина, обнимая его за шею и повисая на ней. – Знаешь, возможно, ты прав был вчера – я опять забылась, рамсы попутала, за что и была наказана. Я не сержусь на тебя, Егор, правда не сержусь. Ты поздно вернешься?
– А ты?
– Понятия не имею. Но постараюсь пораньше – хочу провести с тобой вечер, – многообещающе промурлыкала Коваль и потерлась носом о его щеку.
– Я понял, – улыбнулся муж. – Есть конкретные пожелания или доверишься мне?
– Конечно, тебе, дорогой, можешь делать все, что захочешь.
– О, волшебная фраза!
Она еще раз поцеловала его и побежала на улицу, где уже ждали пацаны.
Розану она тоже не стала говорить, что едет к Строгачу, побоялась, что он увяжется следом, а мало ли, что Сереге надо, может, разговор конфиденциальный! Они подъехали к воротам особняка за пять минут до назначенного времени, и там Коваль ждал сюрприз – ей запретили брать с собой кого-то, кроме Макса, хотя обычно вся охрана беспрепятственно проезжала во владения Сереги. Что-то новенькое! Вдвоем с Максом они шли по дорожке к дому, и Марина видела, как он волнуется, переживает, предчувствуя встречу с Веткой.
– Макс, расслабься! – тихо велела она. – Спалишься сам и меня спалишь!
– Не волнуйтесь, Марина Викторовна, я себя в руках держу, – откликнулся он.
Возле самого крыльца встретил Хохол, курил, облокотившись на перила. При виде Коваль его глаза вспыхнули, но сегодня он не перешел черту, как делал это обычно:
– День добрый, Марина Викторовна!
– Здравствуй, Хохол.
– Идемте, я провожу. Макс, тут останься, Строгач так велел.
– Что за фокусы? – ощетинился вдруг телохранитель. – Что тут у вас происходит? Я не должен отпускать ее от себя даже на метр.
– Макс, – тихо произнес Хохол, – не пыли, а? Ты ведь понимаешь, что все равно все будет так, как сказал Строгач.
– Максим, не надо, в самом деле, – попросила Марина, – со мной все будет в порядке, не переживай, – и погладила его по щеке, отчего ее мальчик залился краской и опустил глаза. – Идем, Хохол.
Пропустив Марину перед собой, в темной прихожей Хохол порывисто обнял ее сзади за плечи и притянул к себе:
– Не кричи, ладно? Я только на секунду, просто вспомнить, как ты пахнешь…
– Вспомнил? – так же тихо спросила она, не вырываясь из его рук, а, наоборот, прижимая их к себе. – Не поверишь, но я тоже соскучилась.
– Не поверю, – отозвался он, целуя ее в макушку.
– Ну и правильно! – засмеялась Коваль. – Хватит, пошли.
Хохол с сожалением отпустил ее и повел в кабинет Строгача, где у Коваль едва глаза на лоб не полезли – в креслах вокруг стола сидели, кроме хозяина, Азамат, Печатник и обуревший ресторатор, с которого она только вчера сняла влегкую сто семьдесят штук «зелени». Нормальный ход, однако! Несколько вопросов возникло у Марины в связи с этим – а Бурый-то где? Где Макар, где Ворон? Что происходит? И почему за одним столом с «крышевыми» сидят эти потерявшие страх отморозки-коммерсы? Странно…
– Приветствую вас, уважаемые и не очень, – сказала Коваль, стараясь ничем не выдать своего состояния и возникшего волнения, прошла к столу и уселась в кресло. – По какому поводу такая странная компания, Строгач?
– А ты с порога дерзить начала? Не соображаешь совсем, да, Наковальня? – недовольно отозвался он. – Компания нормальная – у людей претензии к тебе.
– Странно. Азамат, у тебя ко мне что? – повернулась Марина к ненавистному горцу.
– Ты не хочешь делиться, женщина, – Азамат уставился на нее маленькими, заплывшими жиром глазками.
– А что, должна? – искренне удивилась Коваль. – Мне всегда казалось, что я тебе лично ничем не обязана.
– Этот человек, – Азамат кивнул в сторону коммерса, – не хочет работать под твоей «крышей», а ты не даешь ему возможности уйти, да еще и продержала в подвале две недели, заставила большие деньги отдать тебе. Это неправильно.
– Что ты говоришь! – протянула Марина, внимательно глядя на покрасневшего от волнения ресторатора. – А, безусловно, правильно было бы, если бы эти деньги он тебе принес, да, Азамат? Ну, ты даешь! И потом, его ресторан находится на моей территории, и если я не ошибаюсь, то только я имею право снимать с него бабки, так ведь, Строгач? У нас не демократия – хочу, плачу сегодня Коваль, а завтра захочу, рвану к Азамату, согласитесь, что при таком раскладе мы вообще денег не увидим! Так что все останется так, как было – ты, урод кухонный, будешь сидеть на попе смирно и не рыпнешься больше, иначе я тебя просто грохну, смирюсь как-нибудь с потерей денег ради принципа и для науки остальным! – пообещала она, взглянув на коммерса так, что тот съежился в кресле. – Я не слышу – ты понял?
– Понял…
– Так, – хлопнул по столу Серега, – с этим все ясно – Азамат, она права, это ее коммерс, смирись. Ты свободен, – кивнул он в сторону перепуганного мужика, – Хохол, выведи его за ворота!
Коваль насмешливо помахала ему рукой, про себя отметив, что надо все-таки послать молодых и устроить в ресторане небольшой погром в назидание, так сказать.
Хохол, войдя, положил свою ручищу на плечо коммерса и, улучив момент, украдкой изобразил в Маринину сторону поцелуй. «Офигел совсем, так и спалиться недолго…»
– Едем дальше, – потянулся в кресле Строгач. – Печатник, ты что-то имел к Наковальне.
– Имел! Я и ее бы отымел, сучку! – заорал пьяный, по традиции, Печатник.
– А по морде? – поинтересовалась она, закурив сигарету и закинув ногу на ногу.
– Могу и по морде, как ты мне! Деньги верни мне!
– Блин, ну, гнилой народ мужики! За пятнашку «зеленых» ведутся! – вздохнула Марина, которой дело было не в этих деньгах, а в принципе – не отдавать ничего своего. – Строгач, ты меня удивляешь, ей-богу! Что за базар по поводу пяти копеек?
– Он просто не так выразился, дорогая, – ты должна ему за оскорбление, за то, как сама его ударила, и за то, что твой Малыш врезал ему прилюдно.
– О, вспомнила бабка, как девкой была! – закатила Коваль глаза. – Это было два года назад! И потом, не надо было руки распускать, и проблем бы было гораздо меньше. Даже обсуждать не стану.
– Станешь! – отрезал Строгач. – Выйди отсюда, – велел он Печатнику, – езжай домой, завтра позвонишь.
Пошатываясь, Печатник убрал бренное тело из кабинета, а Марину охватило дурное предчувствие, что- то было не так.
– Ну, что, дорогая? – начал Строгач каким-то странным тоном. – Пришло время посчитаться с тобой за все: за твои фокусы, за то, как твой муженек набил мне морду, за то, чем вы с твоей подружкой занимались в Египте…
«О, блин, это еще что за хрень? Как он про это-то узнал?! Неужели Хохол? Да не должен, ведь первый и пострадал бы…» – лихорадочно соображала Коваль, понимая, что сейчас должно случиться что-то из ряда вон.
